KYKY: Таня, какой была твоя жизнь до появления в ней психодрамы?

Татьяна Елисеева: После школы я послушала родителей и поступила в БГЭУ на факультет финансов и банковского дела. Между первым и вторым институтами успела выйти замуж и родить старшую дочку. А потом решила, что мне интересно было бы поучиться еще на юриста и поступила на заочное отделение юрфака БГУ. Все знания, которые я получила за эти годы пригодились мне: регистрация и лицензирование Института интегративной психодрамы в 2012 году, документооборот организации, бухгалтерские вопросы и вопросы найма сотрудников. Благо сейчас организацией всего процесса занимается мой муж, без него я бы уже давно сдалась. В нашей стране вести бизнес – очень утомительное занятие, тем более для женщины.
Я успела поработать в двух банках экономистом. Это были тоскливые безрадостные дни.

Жила и думала, что жизнь проходит мимо меня, пока за окном, к которому я сижу спиной, показывают пушистый снег. Несмотря на отсутствие интереса, я, как человек очень ответственный, зависала на работе до ночи, что не добавляло счастья и мешало строить крепкую семью. Уволилась и какое-то время помогала супругу с его бизнесом, но и это меня не зажигало. Тогда я впервые всерьез задумалась о психологии, как об основном виде социальной активности, а не просто увлечении.

Еще в школе я была внимательным слушателем чужих историй. А в подростковом возрасте, когда трагедии и катастрофы личной жизни происходят раз в три дня, эта роль особенно актуальна (смеется). Давала подругам какие-то рекомендации. Но настоящий роман с психотерапией начался с книги американского психотерапевта Ирвина Ялома «Когда Ницше плакал». После нее я прочитала все книги его авторства, которые нашла в Минске. Мне было легко читать Юнга, Фрейда. Они заходили в меня, как «к себе домой» (улыбается). Психология для меня — это ежедневная многолетняя страсть. Мне кажется, еще в прошлой жизни я задавала себе и людям вопросы: «Как ты это чувствуешь?», «Что это значит для тебя?».

KYKY: В какой момент ты поняла, что нужно заниматься психотерапией всерьез?

Татьяна: Это произошло как-то само собой. Мой внутренний радар вел меня к людям, влюбленным в психологию, фанатам своего дела. Так я познакомилась с Денисом Бугуловым, который стал моим учителем в психодраме. Это встреча стала знаковой для меня. Я начала посещать занятия, которые он вел в Академии последипломного образования. Была очарована методом, его красотой и эффективностью. Довольно быстро мы с Денисом поняли, что у меня может получиться стать психодраматистом. Так и произошло. Его вера в мои способности стала решающей.

KYKY: Получается, это третье образование?

Татьяна: Да. Каким-то вещам я научилась в Академии последипломного образования, прошла много курсов, у меня целая пачка сертификатов — было интересно исследовать разные подходы в психологии. НЛП я училась у Андрея Метельского. Была на семинарах Римаса Кочунаса, директора Института гуманистической и экзистенциальной психологии в Бирштонасе. Интересовалась психоанализом и теорией объектных отношений, системной семейной терапией, арт-терапией, сказкотерапией, телесно-ориентированной и танцедвигательной терапией. И поэтому теперь я «исповедую» интегративный подход, который предполагает сочетание классической психодрамы и других методов психотерапии.

«Иногда в психодраме за полчаса мы получаем результат, к которому в индивидуальной работе шли бы несколько десятков встреч»

KYKY: Что такое психодрама? Почему именно это направление стало предметом твоей работы? Ведь попробовано было много.

Татьяна: Я всегда говорю, что рассказывать о психодраме для непосвященных это то же самое, что рассказывать о балете тем, кто его никогда не видел. Но я попробую. Создатель метода Якоб Леви Морено говорил: «Не рассказывайте, что с вами произошло. Покажите, как это было!» И добавлял: «Каждый истинно прожитый второй раз – это освобождение от первого». Психодрама — это метод групповой психотерапии, использующий драматическую импровизацию для работы с внутренним миром человека. Это внешне похоже на театральную постановку, только в психодраме нет заранее написанных сценариев и ролей. Все рождается спонтанно, здесь и сейчас. Протагонист, то есть клиент, чья история разыгрывается, одновременно и главный герой, и режиссер происходящего. Некоторые участники группы становятся «персонажами» его истории. Остальные остаются зрителями, чтобы потом поделиться своим восприятием.

Почему именно это направление стало основным методом моей работы? Первый ответ, который рождается — потому что Бугулов. Его личность, профессионализм и вера в меня многое определили.

Ну, и вероятно, во мне самой был потенциально заложен нужный для психодрамы набор качеств: умение соединять ощущения, чувства и мысли. Не я выбрала психодраму, психодрама выбрала меня (улыбается).

KYKY: Какие вопросы решает психодрама?

Татьяна: Возможности психодрамы невероятно широки. Здесь можно практически все: разыгрывать сцены из прошлого, настоящего и воображаемого будущего, заняться поиском причин своих жизненных затруднений, исследовать и разрешить внутриличностные конфликты, попробовать новые способы коммуникации, исследовать отношения с экзистенциальными данностями — вы можете лицом к лицу встретиться со страхом смерти, «поговорить по душам» со своим смыслом жизни. В психодраме бывает очень смешно, но бывает и очень страшно, грустно, невыносимо больно. В любом случае – это всегда очень сущностно, глубинно, по-настоящему.

KYKY: Всем ли подходит психодрама как способ решения психологических вопросов?

Татьяна: Нет, не всем. Только тем, кто всерьез решил меняться. Иногда я впервые вижу участника терапевтической группы и понимаю, что он больше не придет. Меня это нисколько не смущает, потому что психодрама — не для всех. Как правило, остаются те, кто уже исчерпал все внутренние ресурсы для разрешения своих проблем и достиг крайней степени отчаяния. Они уповают на работу в группе, как на последний шанс. Чаще всего покидают группу те, кто не готов к серьезным изменениям, потому что психодрама — довольно быстрый (по сравнению с другими методами) способ изменить свою жизнь. Не все к этому готовы.

Иногда человек сделает выбор в пользу привычного страдания и это его право.

Я согласна с утверждением, что до психологии нужно дорасти, а до психодрамы — тем более. Разговаривать разговоры с психологом на еженедельных встречах в течение нескольких лет подряд — наиболее бережный для многих вариант, но у меня не тот темперамент и не тот склад характера. Я быстро затоскую и заплачу (смеется). Я люблю видеть результат своей работы. Хотя клиент, конечно, имеет право не показывать никаких результатов только для того, чтобы угодить терапевту. В общем, психодрама для смелых людей (улыбается).

Иногда я вижу, что человеку противопоказано быть в группе (например, он находится в пограничном состоянии между нормой а патологией). Тогда я либо предложу ему работу в индивидуальном формате, либо выполню «диспетчерские» функции и перенаправлю к другому специалисту.

«Я прихожу в группу не работать, а жить»

KYKY: Многие могут отнестись к психодраме со скепсисом и недоверием. Я сама прошла путь от непонимания того, что здесь происходит до настолько глубокого погружения в психодраматическое действие, что иначе как магией не могу это назвать. Таня, как это работает?

Татьяна: Я думаю скепсис и недоверие – это результат привычного автоматизма: обесценить то, что непонятно. Другая крайность – мистифицировать непонятное, возвести в ранг чуда. Это похоже на то, как некоторые люди, у которого нет денег поехать, например, во Францию говорят: «Ой, что я там не видел в этой Франции? Не очень то и хотелось!». Или наоборот живут мечтой «Увидеть Париж и умереть!» Многие наши граждане вообще любители критиковать книги, которые они не читали; ухватить три предложения из статьи и активно ее комментировать. Сказывается и фактор личностной зрелости: психологически взрослый человек допускает, что то, чего он не знает, может быть эффективным, и выносит оценочное суждение только на основании личного опыта.

KYKY: Приведи, пожалуйста, пример, когда человек пришел к тебе и в результате работы полностью освободился от того, что его мучило.

Татьяна: Хорошо, опуская подробности и изменив реальное имя героини на имя Ольга, расскажу одну историю. Ольга долгие годы жила, испытывая тяжелейшее чувство вины из-за «не так случившегося» разговора накануне смерти своей мамы, которая долго болела перед своим уходом. Даже спустя 8 лет после потери она не могла обсудить тот разговор и связанные с ним переживания со своими близкими людьми. От этого внутренние терзания только усиливались и невозможность переиграть эту ситуацию в реальной жизни причиняла нестерпимую боль. В голове сотни раз был проигран иной сюжет, но это не приносило облегчения. Это отнимало невероятное количество энергии.

В психодраматической реальности, с помощью участников группы (эффект заместительского восприятия) и при моей бережной поддержке Ольге удалось прожить телом эту ситуацию по-новому: сказать то, что она не успела сказать маме при жизни, вспомнить светлые моменты, прижаться к теплой маминой груди и снова почувствовать себя любимой дочерью, попросить прощения, поблагодарить за жизнь и все ценное, что успела передать ей мама. За полчаса случилось то, что ждало своего разрешение 8 лет. После той работы мы несколько раз виделись с Ольгой, с ее слов ситуация на психологическом плане прожита и завершена.

KYKY: Ты практически ежедневно сталкиваешься с глубокими переживаниями других людей, слушаешь их непростые истории, видишь боль, иногда — слезы. Наверное, по-человечески сложно не откликаться. Как сохраняешь себя?

Татьяна: Я не отношусь к своей практике как к рутинной работе. В группы я прихожу не работать, а жить. Во время встреч я нахожусь в состоянии со-бытия с участниками (кто был – подтвердит), поэтому говорить об этом как о чем-то травматичном мне странно. Многие вещи мной самой проработаны и не являются болевыми точками. И именно это помогает мне не переживать, а со-переживать; не жалеть, а со-жалеть. То есть транслирую: «Я вижу твою боль, но я не соединяюсь с ней и именно поэтому могу сопровождать тебя и помочь тебе пройти чуточку дальше, чем то место, где ты сейчас страдаешь». Более того, моя практика – это сфера жизни, где я наполняюсь. Позитивные изменения в жизни моих клиентов – это мой способ чувствовать мою полезность, значимость, ценность. Хотя я, конечно, могу просто физически уставать, если занятие длится шесть часов. Есть ряд расслабляющих практик — дыхание, медитации — которые мне помогают восстановиться. Забота близких, поддержка мужа – это самые важные составляющие моего эмоционального благополучия.

KYKY: Есть мнение, что психологи, психотерапевты не должны работать с близкими людьми. В семье, с друзьями ты другая Таня Елисеева?

Татьяна: Нет, та же. Конечно, дома нужно быть не психологом, а женой и мамой. Но мой опыт помогает мне достаточно быстро разрешить какие-то конфликтные ситуации в моей семье, которые случаются крайне редко. Несколько раз только психодрама помогла мне быстро и эффективно разрешить некоторые эмоциональные переживания моей старшей дочери. Кроме терапевтических и обучающих групп я веду тематические тренинги на темы конструктивного разрешения конфликтов, детско-родительских отношений. Содержание этих тренингов наполнено только теми идеями и практиками, которые я использую в своей жизни. На работе я не работаю, а живу. Для меня это единственный способ быть честной.