Что не так с Октябрьской площадью? Она как дыра в центре города. У сталинской архитектуры есть четкая иерархия пространств. Должна быть главная площадь, вторая по значимости площадь, третья. Одна высотка, вторая, третья. Главная улица, менее главная, еще менее главная. Проспект получился, а главный момент, ради которого строилась улица – нет. Но обо всем по порядку.

Как крутые советские архитекторы проектировали Центральную площадь

Площадь в районе Центрального сквера задумывали сделать еще до войны. Но всё вокруг сквера было плотно застроено, поэтому было непонятно, как ее можно реализовать. После войны Советская улица лежала в руинах, и архитекторам представилась возможность с нуля выбрать место для площади. Выбор остановился на участке напротив Александровского сквера, который находится на вершине плато перед спуском к долине реки. Это географический центр города с хорошей связью с другими районами. Рядом Верхний город с основными историческими памятниками. Еще одно «за» – вокруг Центрального сквера находились два важных советских здания: Дом Красной армии (теперь Дом офицеров) и достраивающееся здание ЦК компартии (нынешняя администрация президента).

В 1944-м году, буквально через месяц после освобождения Минска, приехала команда из семерых архитекторов. Среди них был главный советский архитектор на тот момент – Алексей Щусев. Он построил мавзолей, гостиницу «Москва».

HTML

В команду входил также самый знаменитый советский градостроитель – Владимир Семенов – разработавший генеральный план Москвы 1935-го года. Были в группе Иосиф Лангбард, который в 1930-е годы сформировал новое лицо Минска, и молодой Наум Трахтенберг, который позже был одним из основных авторов четырех генпланов города. Команда нарисовала проект центра, на котором Центральная площадь имела форму буквы «Г». Одной стороной она располагалась вдоль Советской улицы (сейчас проспект Независимости), между улицами Ленина и Энгельса. В поперечном направлении она завершалась на площади Свободы. Это была колоссальнейшая площадь.

Как Октябрьскую площадь хотели сделать в четыре раза больше, но передумали

План, который нарисовала та команда архитекторов, был эскизом. На его основе был разработан генеральный план города, согласованный в 1946 году. Но самый важный участок плана – центральное ядро вокруг будущей Центральной площади – нужно было уточнять. Для этого уже в 1945 был проведен первый конкурс. Основная задача, которую поставили перед архитекторами – определить габариты площади и создать архитектурный ансамбль вокруг нее.

Площади, которые представили на конкурсе, были от 6 до 12 гектар. Для Минска с населением несколько сотен тысяч человек они были слишком большими. Нынешняя Октябрьская по площади 3,5 га – представьте масштабы. Даже Лангбард говорил коллегам: «Вы затеяли бессмысленную игру: городу с небольшим населением такая площадь не нужна». В итоге жюри отвергло все конкурсные предложения. Но конкурс помог понять, что необходимо улучшить. В генплане 1946 года Центральная площадь уже располагалась, где и сейчас, и имела знакомые нам очертания.

Тем временем по проекту Парусникова началась застройка первого отрезка проспекта – от улицы Володарского до улицы Ленина. Кварталы между улицами Ленина и Энгельса уже принадлежали к окружению Центральной площади. Когда в 1948-м году работы на первом отрезке проспекта шли полным ходом, был проведен второй конкурс на застройку площади. Место и границы были уже даны. Оставалось придумать ансамбль.

Почему все пошло наперекосяк, хотя площадь даже не начали строить

На конкурсе 1948 года было представлено четыре варианта. Ни один из них полностью не устраивал жюри. Но решение Осмоловского и Короля было признано относительно лучшим, и его отправили на доработку. К авторам присоединили еще двух архитекторов – Парусникова и Баданова. Такая встряска творческих коллективов была типичной практикой того времени. Например, когда в первой половине 1930-х годов задумали построить в Москве Дворец советов (самый монументальный проект советской архитектуры, который тоже осуществить не удалось), было проведено четыре тура конкурса, чтобы получить лучший проект. После каждого тура отобранные архитекторы перемешивались в новых командах. Это должно было привести к идеальному варианту.

В 1950-м году было решено построить два симметричных жилых здания по проекту Парусникова и Заборского. Это здания, в которых находятся «Центральный» и «Патио». К 1954 году они были готовы. Фактически они похоронили идею «большой» Центральной площади – они спроектированы так, что на площадь выходят торцевые фасады. А для площади нужно было, наоборот, монументальное решение. Уже тогда, в начале 1950-х годов, стало понятно, что с площадью что-то не так.

Но площадь продолжала застраиваться. Дворец культуры профсоюзов, построенный по правой стороне площади, предполагал полуоткрытую конфигурацию пространства и визуальные связи с рекой. Но получилось иначе – в начале 1960-х годов рядом с Дворцом культуры построили музей Великой отечественной войны. Противоположную сторону площади сформировали здания телеграфа и минского областного исполкома. Фактически, площадь получила две боковые «стены». Учитывая сохранившуюся застройку XIX-го века по улице Интернациональной, получилась замкнутая по конфигурации площадь.

HTML

Как на площади хотели сделать сталинскую высотку и почему опять ничего не вышло

Варианты конкурса 1948-го года были достаточно пафосными, но в них не хватало вертикали. Об этом стало понятно после архитектурных событий в Москве. В 1947 году, когда Москве исполнилось 800 лет, Сталин принял решение о строительстве высоток – в пространственной иерархии города появляется новый шаблон. Архитекторы, работавшие в Минске в те годы, отметили, что с силуэтом города проблема и его нужно как-то сформировать. Поэтому, дорабатывая проект Короля и Осмоловского, архитекторы вчетвером пришли к зданию высотки. Она должна была появиться на месте Дворца Республики.

Но с высоткой тоже были вопросы – было непонятно, что в ней можно разместить. Масштаб очень импонировал, но наполнение придумать не получалось. Дом правительства на тот момент уже стоял. Была идея «переместить» туда несколько факультетов БГУ, а правительство посадить в высотку. Лучшее, что смогла придумать команда архитекторов площади, – разместить там Совет Министров БССР и Верховный Совет БССР. Сколько бы этажей это занимало, неизвестно. Но если по аналогии взять высотку в Варшаве (а Минская была бы незначительно меньше), то там есть всё: музеи, театры, кинозалы, офисы.

HTML

В самом абсурдном виде можно себе представить деревню, а в ней – сталинскую высотку. Это комично, но правильно передает суть проблемы. Минск, конечно, не был деревней, но задуманный для него центр сильно превосходил потребности и возможности города. Говорят, семь московских высоток по стоимости обошлись, как восстановление всего Сталинграда. Можно представить, что и для минской «башни» денег требовалось немеренно.

Пока площадь «елозили», были полностью закончены первый и второй участки проспекта. Площадь жила и развивалась сама собой, без четкого плана, потому что ждали идеальный вариант. Он в итоге и появился, с высоткой. Но это произошло незадолго до смерти Сталина. Вскоре пришел Хрущев, и все оказалось ни к чему. Ждали чуда, а в итоге ничего не получили.

Что было с площадью после прихода к власти Хрущева

Над Центральной площадью продолжали работать. В хрущевские годы на месте высотки проектировался универсальный кинозал на 2500 мест. Идея несколько абсурдная хотя бы из-за размера зала. Для сравнения: в самом крупном кинотеатре Беларуси, минском «Октябре», изначально было 1500 мест.

HTML

Позже, со второй половины 1960-х годов, Центральную площадь решили сделать точкой пересечения водно-зеленого диаметра и проспекта. Ее намеревались «раскрыть» к реке, для чего было необходимо снести почти весь Верхний город, в том числе дома на Интернациональной. Так образовывались визуальные и пешеходные связи между площадью и зеленой зоной вдоль реки. Все 1970-е годы архитекторы «болели» этим «раскрытием к реке»: за десятилетие накопилось не менее сотни проектов. Но постепенно набирало силу сопротивление, которое хотело вернуть «власть» старому городу. Наконец, в 1980-м году было подписано постановление о придании исторического статуса трем районам Минска: Троицкому и Раковскому предместьям и Верхнему городу. С тех пор запрещалось трогать и «заднюю стенку» Центральной площади – малоэтажные здания по Интернациональной. Окружение площади оказалось завершенным.

HTML

Оставалось только решить, что делать с главным зданием республики. К 1980 году было ясно, что таким зданием будет Дворец культуры БССР, будущий Дворец республики. Первые упоминания о нем как об «универсальном зале» относятся к 1970 году. Но его внешний вид как монументального «гробика» посреди площади определили только после 1980 года, когда стало понятно, что никакого раскрытия к реке не будет. В 1984-м году приняли окончательный проект Дворца культуры, а площадь переименовали в Октябрьскую. В итоге Октябрьская площадь работает исключительно на проспект, а не на проспект и водно-зеленый диаметр, как предполагалось в 1960-1970-е годы.

Октябрьская площадь, наше время. Безжизненное пространство, которое принадлежит государству, а не горожанам

Сейчас можно сказать, что площадь оказалась не устоявшейся, хотя думали, что Дворец Республики навсегда решит вопрос с ней. Мол, строим последнее главное здание – и все, площадь никто не будет трогать, она будет памятником нескольких эпох. На площади была сталинская застройка, хрущевская застройка (уже снесенный музей войны), историческая застройка (улица Интернациональная), и завершающий штрих – архитектура позднего советского периода, то есть Дворец Республики. Но сейчас одно здание снесли, другое строится. Возьмем площадь Победы для сравнения. Можно ли там что-то снести и построить на его месте другое? Нет. А на Октябрьской – можно.

HTML

В итоге мы получили площадь, которую никто не любит. Она большая и неуютная. Ее можно пересекать, но делать на ней ничего нельзя. Если кататься на велосипеде, к вам подойдет ОМОН и скажет, что это запрещено. Площадь задумывалась как общественная арена, как место для горожан. Но теперь она принадлежит не городу, а государству. А когда нет горожан, нет и жизни.