О добром нацисте замолвите слово

Можно ли снять добрый фильм о жизни в нацистской Германии? До недавнего времени это казалось невероятным, но режиссёру Тайке Вайтити законы Вселенной ни по чём. Главный герой его нового фильма – десятилетний мальчик Йоханнес Бетцлер, он же Джоджо. Этот парень – истинный ариец, фанатично предан Рейху, мечтает подружиться с Гитлером. Ему разве что татуировки со свастикой на лбу не хватает. Но Джоджо не может убить кролика, даже когда ему приказывают вышестоящие. Не может обидеть еврейскую девочку – пытается однажды, но тут же даёт задний ход, увидев страдание на её лице. «Ты не нацист, Джоджо», – заявляет ему юная еврейка. – «Ты десятилетний мальчик, которому нравится свастика, который одет в смешную форму и хочет присоединиться к тусовке. Но ты не один из них».

У Джоджо есть воображаемый друг, и имя ему – Адольф Гитлер. За что юный Бетцлер обожает главу Третьего Рейха? Ребёнка прельщает идея убийства миллионов ни в чём не повинных людей? Нет. Вождь нации – замена отца, которого мальчику так не хватает. В сознании Джоджо фюрер трапезничает единорогами, всегда ободрит, утешит и подскажет, что делать. Весь фильм мальчик пытается понять, что же такое представляют из себя эти страшные евреи – есть ли у них рога, умеют ли они читать мысли, спят ли вверх ногами, как летучие мыши? Когда Джоджо влюбляется в красавицу-еврейку, вступает в конфликт с Гитлером внутри себя – и говорит ему «до свидания».

Невозможно не симпатизировать героям фильма, и посыл картины очень прост: учитесь видеть суть человека, пробирайтесь сквозь шелуху популярных штампов и наносных идей. «Кролик Джоджо» – это очень светлое и, как ни парадоксально, антифашистское кино. Потому что клеймя человека «фашистом», мы делаем первый шаг к тому, чтобы обезличить его и самим потерять человеческое лицо.

Казалось бы, что может быть хуже Третьего рейха? Это, конечно, абсолютное зло; однако мы часто думаем о нацистской Германии как о монолитном кровожадном обществе. И впадаем в грех обобщения. Даже школьный класс, участвующий в травле, можно разделить на подгруппы: есть активные заводилы, есть равнодушные, с молчаливого согласия которых всё и происходит, есть те, кто в глубине души против жестокости, но боится сам оказаться в опале. Что уж говорить о целой стране? Мать Джоджо, например, внешне принадлежит Рейху. Но она ненавидит войну, участвует в сопротивлении и прячет в своём доме еврейскую девочку, так похожую на умершую дочь.

Об опыте человека, подмятого тоталитарным катком, прекрасно рассказывает Себастьян Хафнер в автобиографической книге «История одного немца». Моральный компас мужчины сработал безупречно, и нацистов он возненавидел сразу. Но что ему оставалось делать?.. «Положение немцев-ненацистов летом 1933 года было, конечно, одним из самых тяжелых, в каких могут оказаться люди: ощущение полного и безвыходного поражения и все еще не изжитые последствия шока от внезапного нападения… Их тысячи в Германии, этих нацистов с нечистой совестью, людей, носящих партийные значки, как Макбет носил королевский пурпур, пойманных, связанных круговой порукой, стремящихся спихнуть груз ответственности на других, напрасно высматривающих возможность побега. 

Они спиваются, принимают снотворное и не отваживаются задуматься о том, должны ли они желать конца нацистского времени, их собственного времени, — или страшиться этого конца?».

Чтобы сдать ассесорский экзамен, Хафнер был вынужден отправиться на военные сборы. Там ему пришлось носить ненавистную форму, петь песни и маршировать под знаменем со свастикой. «И когда мы шли через деревню, прохожие вскидывали руки в нацистском приветствии или поспешно скрывались, скользнув в ближайшую дверь. Они знали по опыту, что могут быть избиты нами (стало быть, и мной), если не вскинут руку при виде знамени. Что толку, если я — и некоторые из нашей колонны — сами прятались в подворотни при виде нацистских знамен, когда еще не маршировали под этими знаменами… Ещё и сегодня мне делается тошно, когда я вспоминаю эту ситуацию. В ней, как в скорлупе ореха, был заключен весь Третий рейх».

В 1938 году Хафнер эмигрировал из Германии со своей невестой-еврейкой. Был ли он нацистом? Внешне – порой, внутренне – никогда. Ведь нацизм – это животное торжество, упоение превосходством, жестокость ради забавы, презрение к слабому, «намертво приставшая к лицу наглость». Священник, безнаказанно насилующий детей; бизнесмен, считающий себя выше закона; хулиган, наводящий страх на всю округу, – каждый из них стоит гораздо ближе к нацизму, чем марширующий под свастикой Себастьян Хафнер. Не говоря уже о десятилетнем Джоджо – ведь играть в войну, учиться метать гранату и жечь книги – это же так весело, когда тебе десять лет!

Почему «Кролик Джоджо» так нужен современному миру?

В наши дни публика стремительно радикализируется, и невидимая война всех со всеми становится ожесточённее. Америка расколота по отношению к Трампу, Россия – по отношению к Америке, Беларусь – по отношению к России.

Мир всё больше делится на «наших» и «не наших»: профессор Дэвид Шульц на встрече в Press Club Belarus рассказывал, что может понять, за какую партию голосует человек, по выбору магазина, кафе или марки машины.

«Безжалостные убийцы детей!», – кричат пролайферы сторонникам аборта; «зашоренные фанатики!», – отвечают пролайферам их оппоненты. Глобальное потепление, феминизм, права животных, статус Крыма, гей-браки – разделительных линий очень много. Градус дискуссии всё повышается, а общая атмосфера накаляется. Если у вас душа болит по поводу проблемы, в своём оппоненте вы начинаете видеть врага.

Здесь самое опасное – перестать слушать противника с уважением, навесить на него все грехи мира и перейти ту грань, за которой он уже перестанет быть человеком. Но ведь это – главная цель военной пропаганды: заставить вас поверить, что человек по ту сторону баррикад – и не человек вовсе. После этого с ним можно делать всё, что угодно.

Во время геноцида в Руанде хуту называли тутси «тараканами»: размазать по стене таракана – совсем не то, что вышибить мозги человеку с душой и разумом. В одной из серий «Чёрного зеркала» («Люди против огня») в голову солдата встраивался имплант, и при взгляде на человека военный различал лишь зомбиподобное чудовище. Геббельс называл советских солдат «механизированными роботами» – как вы понимаете, продолжать можно бесконечно.

И разве мы с вами порой не впадаем в тот же грех: видеть в наших идеологических оппонентах противников всего хорошего и сторонников всего плохого? Только человек – существо более сложное; в него, словно в эклектичный ковёр, могут вплетаться нити взаимоисключающих взглядов. Так появляются православные феминистки, коммунистки или астрологи, а их оппоненты погибают от острого приступа когнитивного диссонанса. Чтобы избежать подобной участи, всегда нужно пытаться понять коренные убеждения человека, на которые наслаивается тот или иной нарратив.

Допустим, перед вами сидит дворник Фёдор Степанович, который нагло заявляет, что любит Сталина. Значит ли это, что ваш визави – кровожадный маньяк, который приветствует гибель миллионов, депортацию народов и травлю научно-культурной элиты? Не обязательно. Возможно, ему нравится сама идея руки, он заворожён геополитическими успехами СССР – теми успехами, отсутствие которых Фёдор Степанович так остро переживает в своей жизни. Или дворник страдает от несправедливости вышестоящих и думает, что при Сталине его нерадивого начальника уж точно бы посадили. Фёдор Степанович слыхал, конечно, про рандомность репрессий, но сама идея «справедливости сверху» кажется ему настолько привлекательной, что все контраргументы проходят где-то по поверхности.

Представим также, что девушка прогрессивных взглядов наткнулась на комментарии мужчины, который троллит феминисток и считает, что ценность женщины определяется качеством сваренного ею борща. «Патриархальное чудовище!» – думает наша героиня и идёт в атаку с ружьём наперевес. Она не догадывается, что этот мамкин патриарх никак не может съехать от родителей, потому что зарплата не позволяет, оттого и с девушками проблемы. Социальная неуспешность рождает проблемы с самооценкой и сомнения в собственной мужественности, как защитная реакция возникает надуманный мачизм. Этот мужчина, быть может, как масло растает в заботливым женских руках и с радостью залезет под каблук – да только наша феминистка об этом никогда не узнает, сражаясь с патриархальной гидрой в своей голове.

Полезно помнить, что человек не слышит того, кто говорит с ним на языке угроз и оскорблений. Если вы хотите изменить взгляды оппонента, вы должны его услышать. Сложнее сказать, чем сделать. О своём опыте повествует Кэсси Джей – феминистка, решившая однажды сделать фильм о движении за мужские права, MRM. Она признаётся, что, интервьюируя своих врагов, вовсе не вникала в смысл сказанного ими. «Я предвкушала. Я ждала, пока не услышу предложение или несколько слов, которые доказывали бы то, во что я хотела верить: я нашла мизогина, отправную точку в войне против женщин».

По-настоящему вслушалась в доводы противников Кэсси лишь тогда, когда села пересматривать их интервью. «Часто я слышала невинное, разумное заявление, которое делал активист, но в своей голове я добавляла к его словам сексистский или анти-женский подтекст – предполагая, что именно это он имел в виду, но не озвучил». Например, активист говорит, что в США более 2000 тысяч шелтеров для женщин, пострадавших  от домашнего насилия. И только 1 – для мужчин. Что слышит Кэсси? «Нам не нужно 2000 шелтеров для женщин. Все они врут о насилии». Но ведь активист не хочет закрыть женские шелтеры – он выступает за то, чтобы открыть больше мужских.

«Где справедливость для человека, которого ложно обвинили в изнасиловании, выгнали из колледжа и заклеймили как насильника?», – спрашивает активист. Но Кэсси слышит лишь: «Изнасилованная женщина – не такая уж и проблема».

При этом все активисты движения за права мужчин, с которыми встречалась феминистка, соглашались, что изнасилование – это ужасная вещь. Они поддерживают права женщин, просто считают, что есть ряд специфических проблем, от которых страдают только мужчины и которые тоже должны учитываться.

Сделав фильм о враге с человеческим лицом, Кэсси Джей столкнулась с негативной реакцией феминистского сообщества – впрочем, это совсем другая история. Главное то, что девушка смогла преодолеть помехи своего восприятия и научиться отличать зёрна от плевел. Это требует определённой работы над собой: гораздо легче назвать оппонента фашистом и уличить его в поедании детей лунными ночами. «Фашист» – клеймо универсальное, синоним абсолютного зла. Именно поэтому «Кролик Джоджо» так нужен современному миру: даже если вы видите в вашем оппоненте чудовище с рогами и копытами, включитесь и убедитесь, что не так страшен фашист, как его малюют.

Запретный кролик

Впрочем, получить заряд добра беларуский зритель не сможет. «Кролик Джоджо» просто не выйдет в прокат. В России показ фильма тоже не планируется. «То ли сочли, что зрители у нас слишком тупые, чтобы разобраться в сюжете. То ли испугались тупых депутатов, которые фильмы не смотрят, но запросы в прокуратуру отправляют», – размышляет российский журналист Илья Шепелин.

В «Киновидеопрокате» Мингорисполкома отвечают, что фильм «не планировался для показа в сети кинотеатров «Кино Минска» из-за отсутствия компании, которая  предоставила права для проката фильма на территории Республики Беларусь». По информации «Онлайнера», никто из крупных прокатчиков не купил лицензию на демонстрацию фильма в русскоязычном регионе в принципе. А украино-российский режиссёр Александр Роднянский объясняет, что «в этом году зарубежные прокатчики даже не пытаются предложить вниманию отечественной аудитории фильм популярнейшего режиссера. Это, конечно, самоцензура».

Напомним, что в 2018 году в России не был допущен к прокату фильм «Смерть Сталина». Поначалу и Министерство культуры Беларуси зачем-то запретило фильм, и запланированные сеансы были отменены. Потом наш Минкульт всё же одумался и заявил, что претензий к фильму не имеет. Но в случае «Кролика Джоджо», увы, наши народы сплелись в братской солидарности.

Почему мы плывём в фарватере российской культурной политики – не совсем понятно. Тоже занимаемся самоцензурой? Или тут дело в деньгах?

Но подождите-ка: польская картина «Тело божие» – глубокий гнетущий фильм, оставляющий тяжёлое артхаусное похмелье, в нашем прокате идёт. На языке оригинала и с титрами. Неужели динамичная трагикомедия на спорную тематику приведёт в кинотеатры меньше зрителей?

Можно только мечтать о том, чтобы в кинотеатрах шли картины в беларуской озвучке. Или ставить в пример страны, показывающие фильмы преимущественно на английском и с титрами. Пока у нас нет культурной политики, направленной на то, чтобы выкристаллизовать беларусов в отдельную нацию, мы так и будем гадать, покажут ли в кинотеатрах очередной фильм на «горячую тему», актуальность которой датируется прошлым веком.

P.S. от редакции KYKY

Тем временем фильм «Кролик Джоджо» получил:

• Премию «Выбор критиков» в номинации «Лучший молодой актёр или актриса»;
• Премию Гильдии сценаристов США за лучший адаптированный сценарий;
• Приз зрительских симпатий на Международном кинофестивале в Торонто;
• Премию Гильдии дизайнеров костюмов за лучший дизайн костюмов в историческом фильме;
• Номинации за «лучший фильм» на «Золотом глобусе» и «Оскаре».
• Награду AACTA за лучший сценарий;
• Премию BAFTA за лучший адаптированный сценарий;
• И, в конце концов, «Оскар» за лучший адаптированный сценарий.