Вопрос первый. Что будет с курсом белорусского рубля

KYKY: Сейчас кризис, а потому если мы будем говорить о том, как все у нас хорошо в банковской системе, люди просто нам не поверят. Количество депозитов населения уменьшается, Нацбанк перестал осуществлять интервенции на валютном рынке. Как вы думаете, к чему это приведёт и что будет с курсом?

Сергей Шабан: На самом деле, Нацбанк не ушел с торгов, он просто уменьшил свое участие. Если тенденции к резкому скачку будут наблюдаться (понимание «резкого» у каждого свое, но думаю, ситуация не критична, если колебания курса остаются в пределах до пяти процентов), то Нацбанк, конечно, будет участвовать в торгах. Что касается сокращения объема депозитов, это происходит потому, что люди стали больше тратить и меньше сберегать. Им не хватает текущих доходов для обеспечения того уровня жизни, к которому они привыкли за прошлые годы, и некоторая часть депозитов расходуется на текущее потребление. Что будет с курсом? Ну, когда все валюты по отношению к доллару обесцениваются, мы не можем оставаться в стороне. В одной из статей я наткнулся на карту мира, иллюстрирующую уровни девальвации национальных валют по отношению к доллару США. В 2014-2015 годах валюты практически всех стран обесценились по отношению к доллару, просто в большей либо меньшей степени.

KYKY: Погодите, а разве Беларусь не впереди планеты всей? Помню графики инфляции с 1994 года на постсоветском пространстве – там у нас несопоставимо выросли проценты. Мы больше всех обесценились.

С. Ш.: Вопрос в том, прошлое какой глубины мы рассматриваем. Если несколько последних лет, то мы идем общим строем вместе со всеми. Если брать более глубокую ретроспективу, то, конечно, темпы в Беларуси выше. Думаю, это связано, в том числе, с нашей социально ориентированной политикой, когда много дешевых денег выделялось на государственные программы. Играют роль и сформировавшиеся привычки белорусов, высокий уровень девальвационных ожиданий у населения. Россияне все пересчитывают в российских рублях, даже цены квартир – в десятках и сотнях тысяч. А у белорусов – и квадратный метр в долларах, и зарплата в долларах, и сапоги женские в долларах. Если у вас есть доверие к национальной валюте, вы будете сберегать ее. Соответственно, спрос на доллар сократится, и курс не будет расти такими высокими темпами.

KYKY: А вот эта недавняя ситуация – «сегодня проснулся – а курс плюс тысяча» – как она способствует доверию к национальной валюте?

С. Ш.: У нас все дневные колебания остаются в пределах 5% – это резкое изменение, но не катастрофа. Евро точно так же гуляет по отношению к доллару, английский фунт гуляет еще больше. Это естественные колебания, и, если изменение разовое, не стоит делать однозначных выводов.

KYKY: Решение Нацбанка не держать курс рубля связывают с тем, что девальвация спасет предприятия, которые работают на Россию. В то же время есть критика этих заявлений, основанная на том, что зарплата у людей тоже падает. Оправдана ли такая политика ослабления курса?

С. Ш.: Ориентация Нацбанка на плавающий курс вызвана многими причинами. Одна из них – сохранение золотовалютных резервов. Нацбанк обеспечивает себе тылы на случай шоковых ситуаций – это во-первых. Во-вторых, мы привыкли давать долларовые цены для Российской Федерации, но Россия хочет покупать по ценам в российских рублях. Наша продукция должна быть конкурентоспособной, и темп девальвации белорусского рубля относительно российского влияет, в том числе, и на возможность экспортировать товар на традиционные рынки. У нас построено большое количество молочных комбинатов, ориентированных на Россию – мы с вами столько сыра не съедим, а экспортировать нужно, потому что если не будем продавать, то вообще валюты в стране не будет и курс будет расти еще больше.

Вопрос второй. Кредитование убыточных предприятий

KYKY: Насколько мне известно, банки кредитуют государственные предприятия. Некоторые из предприятий не в состоянии вернуть кредиты и продолжать эффективную работу. Не приведет ли это к тому, что банки вынуждены будут их банкротить? Или, наоборот, на ваши плечи ляжет антикризисный менеджмент, придется выводить убыточные предприятия из кризиса?

С. Ш.: Наша ситуация немного отличается от общей. В стратегии закреплен приоритет поддержки малого и среднего бизнеса, негосударственного сектора экономики – этой стратегии мы и придерживаемся. Государственных предприятий в портфеле немного, некоторые их них действительно сталкиваются с проблемами. Меры по реструктуризации их кредитной задолженности, которые предпринимает правительство, отчасти коснулись и наших заемщиков. В принципе, для нас больших проблем нет – это текущая работа. Заемщиков много, и всегда кто-то не вовремя платит. Но мы не кредитовали крупные государственные предприятия, и ваш вопрос Белгазпромбанка касается косвенно.

KYKY: А обычная работа заключается в чем? Грубо говоря, выбивать деньги, или это все-таки антикризисные меры?

С. Ш.: Банки, к счастью, не занимаются выбиванием денег. Есть процедуры по работе с проблемной задолженностью. Нам представляют бизнес-планы по выходу на безубыточную работу, а мы рассматриваем возможность предоставления рассрочки по погашению долга. Если это ни к чему не приводит, начинаем реализовывать залоги, а вырученные деньги направляем на погашение обязательств перед банком. Если бы все заемщики платили вовремя, то ставки были бы существенно меньше, равно как и маржа банка. Половины банковских служб не существовало бы: ни службы безопасности, ни реализации залогов, ни оформления обеспечения.

KYKY: А сколько людей не возвращают кредиты?

С. Ш.: Чтобы называть цифры, нужно понимать, о каком этапе нарушения сроков возврата кредита мы говорим. Есть техническая просрочка, не больше 30 дней. Забыл, уехал – у людей хватает бытовых проблем. Сына нужно из музыкальной школы забрать! Что важнее? Дальше идет следующий промежуток времени для оценки – 60 дней, потом – 90 дней. После рассылки SMS и звонков количество должников сокращается вдвое-втрое. В Беларуси процент невозврата кредитов вообще крайне незначителен, особенно на фоне России или Украины. Все-таки белорусская ментальность предполагает выполнение обязательств, уважение и боязнь закона – банкам работать здесь гораздо комфортнее.

Вопрос третий. Риск замораживания валютных вкладов

KYKY: Слухи о том, что валютные вклады населения скоро будут заморожены, и это только вопрос времени – слышали? Что вы о них думаете?

С. Ш.: Слышал. У меня тоже есть друзья, которые задают подобные вопросы. Я считаю, реализация такого сценария может подорвать доверие к белорусской банковской системе навсегда. Мы приучили людей хранить деньги в банках, и проценты по депозитам являются одним из источников доходов. Если население почувствует высокую вероятность данного сценария, начнется отток средств из банковской системы. Я оцениваю такую вероятность как крайне низкую, почти статистический ноль.

KYKY: А что должно случиться, чтобы это произошло? Вспоминается ситуация 20-летней давности, когда был отказ правительства (правда, страна была другая) выполнять обязательства…

С. Ш.: По облигациям? Это немного другая история. Там были товарные бумаги, которые давали возможность приобретать товар, реальная цена которого превышала заявленную в десятки раз. Депозиты могут заморозить, только если начнутся огромные невозвраты кредитов, и банки будут не в состоянии отдавать людям вклады. Тогда государство для того, чтобы спасти свою банковскую систему, вынуждено будет ввести мораторий (по сроку или валюте) на возврат этих денег. Но сейчас никаких экономических или политических предпосылок к этому нет.

Вопрос четвертый. Средняя зарплата и квадратный метр жилья

KYKY: Есть ли у Белгазпромбанка представление о том, что будет происходить с реальным сектором экономики: рынком недвижимости, ритейлом, сектором услуг?

С. Ш.: Когда мы рассматриваем кредитные проекты, то вместе с менеджерами предприятий делаем как текущий анализ предприятия и отрасли, так и собственную оценку перспектив их развития. Конечно, специалисты банка обязаны обладать соответствующими компетенциями и знаниями.

KYKY: В таком случае какой будет средняя зарплата к концу года? Сколько будет стоить квадратный метр жилья?

С. Ш.: Зарплата является составной частью себестоимости продукции. Если мы хотим конкурировать на внешних рынках, то цены на наши товары должны обеспечить, в том числе, и стоимостное преимущество. Я не вижу в ближайшее время перспективы повышения заработной платы. Особенно в долларовом эквиваленте. Возможно, правильнее увеличивать заработную плату в ответ на рост инфляции, чтобы люди могли так же ходить в магазины и оплачивать коммунальные платежи. Если же говорить про себестоимость квадратного метра, то она должна снижаться, поскольку зарплата не растет, энергоносители и нефть дешевеют. Застройщику, чтобы продать квартиру, нужно работать над снижением себестоимости и реально оценивать нынешний уровень покупательской способности. Если банки не дают льготные кредиты на квартиры, а кредитуют по рыночным ставкам, то за счет чего белорус будет покупать жилье по две тысячи долларов за квадратный метр?

KYKY: Эксперт в медиа говорил, что ниже 800 долларов за квадратный метр просто перестанут строить, это невыгодно для строителей. А люди в комментах говорили: да 500 там красная цена!

С. Ш.: Я слышал, что и за $450 можно строить. Но ведь строительство – это высокие риски: застройщик вложил собственные деньги, при необходимости взял кредит, построил дом. Теперь ему надо возвратить вложенные деньги, уплатить проценты банку и получить прибыль. Что-то продалось, что-то нет, а деньги заморожены. Мне кажется, такие риски покрываются прибылью на уровне выше среднего – и это один из способов управления рисками.

KYKY: Про цифры зарплаты уточните?

С. Ш.: Уже сейчас она меньше 300 долларов в эквиваленте. Мы перешли в другую категорию цен. Привыкли жить при зарплате в 700 долларов и выбирать товары подороже. А сейчас нам просто нужно вернуться на пять лет назад, когда мы получали те же 300.

Но по сути, для нас только внешний мир закроется. Мы будем получать 300 и покупать белорусские товары. Но мы не сможем ездить за границу, потому что перелеты и отели станут дорогими.

KYKY: Но люди ведь не хотят возвращаться на пять лет назад!

С. Ш.: Не хотят. Но другого не будет. Придется перейти от одного уровня потребления к другому, и к восприятию других цен. Смотрите: в магазинах стало меньше импортного, потому что это дорого. Но это же дает шанс к появлению своего, национального! Стимулирует производителей легкой и пищевой промышленности. Люди будут иметь меньший выбор, но он все равно останется, просто не из тридцати товаров, а из семи.

Вопрос пятый. Почему в Беларуси нет дешевых денег

KYKY: Количество банков в Беларуси уменьшается, и отсутствие конкуренции приводит к тому, что сфера не развивается. Может, стоит создать тысячу банков? Или нам достаточно устоявшихся игроков на рынке?

С. Ш.: Создать тысячу банков даже теоретически невозможно, потому что есть требования к минимальному размеру собственного капитала банка – это порядка 25 миллионов евро. Представляете? Если у нас будет тысяча банков, то им в сумме нужно как минимум 25 миллиардов евро для формирования уставных фондов. Ну и количество банков не говорит о качестве услуг. Вопрос о достаточном количестве банков, наверное, должен определять рынок, потребитель и собственник. Это, знаете, как кафе. Десять тысяч кафе для Минска – это достаточно или нет? Если клиенты туда ходить не будут, то хозяева разорятся.

KYKY: Для того, чтобы открыть банк, нужно 25 млн евро в Беларуси. А в мире какая ситуация?

С. Ш.: У нас одни из самых жестких требований по капиталу среди постсоветских стран. Выше, насколько я знаю, – только у Армении, около 50 млн долларов, хотя сама страна меньше. Собственный капитал банка защищает вкладчиков от потери их средств. И чем меньше капитал, тем меньший потенциал роста имеет банк.

KYKY: А есть у вас хранилище внизу, под банком?

С. Ш.: Да, есть, и оно за очень-очень толстыми стенами. Есть правила проектирования зданий банка, в которых содержатся требования к оборудованию помещений, где хранятся деньги – на соответствие толщины конструкции требуемому классу стойкости к взлому. Так вот, толщина стен денежного хранилища, по-моему, превышает полтора метра железобетона. Плюс охрана, замки и камеры наблюдения. Размер хранилища тоже большой: белорусские деньги сами по себе достаточно объемны. Денежную массу нужно привезти, загрузить и быть готовыми отдать по требованию вкладчиков. Поэтому практически каждый банк имеет собственное хранилище.

KYKY: Это то же место, где я арендую банковскую ячейку?

С. Ш.: Нет, конечно. Депозитарное хранилище отличается от денежного хранилища, где находятся машины пересчета денег. Мы принимаем наличные деньги у точек торговли. Купюры пересчитываются, поврежденные отдаются на последующую инкассацию, целые заново переупаковываются – это целый конвейер. Пачки наличных деньг тяжелые. Часто кассирами работают мужчины, используются специальные тачки для перевозки денег. Люди в три смены трудятся!

KYKY: Почему в Беларуси нет дешевых денег, тогда как в Европе, той же Литве и дальше, есть?

С. Ш.: Цена денег зависит от того, согласны ли вкладчики, что проценты по депозитам покроют ожидаемый уровень инфляции, и их от готовности размещать на предложенных условиях депозиты. Показательны опросы бизнесменов и предпринимателей: «Вы под какую ставку хотите получить кредит?» – «15%», – «А депозит под какую хотите разместить?» – «40%». Никто не говорит, что желает разместить депозит под 1% процент, чтобы кредиты выдавались под 5%. Как только население согласится размещать депозиты по ставкам, которые существуют, например, в Литве, а это 1,25% – появятся дешевые деньги. Ведь банк работает только на марже, ему, по большому счету, все равно, к какой цифре прибавлять свои несколько пунктов. В Европе вообще сейчас действуют отрицательные ставки – то есть банку надо доплатить за то, что он хранит твои деньги.

KYKY: То есть количество дешевых денег зависит от благосостояния населения?

С. Ш.: В том числе. Получив свою зарплату, вы одну часть потребляете, а вторую накапливаете. Соответственно, чем больше у вас отложено денег для сбережения, тем больше у банка возможностей пустить их в хозяйственный оборот.

Вопрос шестой. Почему банки отказывают населению в кредитах

KYKY: Так что вы хотите? Если все белорусы принесут в банк доллары, которые хранят под матрасом, может, у нас появятся дешевые деньги, и кризис кончится?

С. Ш.: Я бы разделил понятия: выйти из кризиса и принести деньги в банк. Когда люди понесут свои деньги в банки, увеличатся возможности банков по кредитованию. Но это не станет выходом из кризиса. К сожалению, в кризис мы многим отказываем в кредите. Причины самые разные. У кого-то рынок сбыта сократился, у кого-то продукция стала неконкурентоспособной. Имеющиеся в обращении ценные бумаги не обеспечивают необходимый уровень доходности, а обеспечивающие не соответствуют принятым критериям риск. То есть: деньги есть, а куда их разместить – сложная задача. Доля отказов в выдаче кредитов значительно выросла. Мы стали более требовательны к финансовому состоянию заемщиков, которое стало несколько хуже, чем раньше. Плюс ко всему, извините, но если каждый раз спрашивать у банкиров, существует ли вероятность замораживания вкладов, как это поспособствует тому, чтобы люди принесли в банк деньги?

Плюс ко всему, извините, но если каждый раз спрашивать у банкиров, существует ли вероятность замораживания вкладов, – как это способствует тому, чтобы люди принесли в банк деньги?

KYKY: Вы сказали, что процент отказов вырос. А на сколько?

С. Ш.: Статистика не ведется, это, скорее, интуитивная оценка. Но если раньше отказы были на уровне 20%, то сейчас, наверное, речь идет про все 70%.

KYKY: Почувствовали ли вы на себе кризис, и пришлось ли в связи с ним ужаться?

С. Ш.: Конечно. Поскольку кредитная активность предприятий снизилась, банк не может поддерживать те темпы роста, которые были в предыдущие годы. Сейчас наша цель – сохранить размер банка в тех цифрах, которые были достигнуты в прошлые годы. Мы не говорим сейчас о большом динамичном росте. Также стоит вопрос об экономии издержек: сейчас нет прироста заработной платы, мы тщательно и рационально проводим тендеры на закупку оборудования. Разумные шаги в текущих условиях.

KYKY: Давайте о хорошем. Зачем Белгазпромбанк скупает картины белорусских художников в частную коллекцию?

С. Ш.: Согласитесь, что Сутина и Шагала хочется посмотреть в Минске, а не только в Париже, Лондоне и Питерском Эрмитаже. Вторую цель мы определяем как правильное вложение денежных средств своих акционеров, которое позволит банку в будущем усилить инвестиционную привлекательность. А в третьих, мы возвращаем на родину работы художников, которые жили на территории Беларуси, а почти все их картины находятся за рубежом. Большей части нашей коллекции присвоен статус культурно-исторических ценностей, и государством наложен запрет на их отчуждение. Это говорит о чистоте наших намерений – привезли, получили этот статус, а значит, картина в будущем останется здесь. Мы не можем заниматься их продажей.

KYKY: А на каких машинах ездит руководство банка?

С. Ш.: На хороших. Но им уже по 3-4 года. За последние несколько лет мы ничего не приобретаем, Наши автомобили соответствуют статусу. Все-таки банковский бизнес – игра для взрослых, когда статус имеет значение. Это как у модельеров, которые не могут ходить «в черти чем». Посмотрите на Юдашкина, Зайцева – они являются носителями собственного образа. Образ банкира – аккуратность и пунктуальность.