Продолжается суд по делу о лазерных указках: четверых человек (экс-волонтеров штаба Бабарико) обвиняют по двум статьям УК: по ч.1 ст.13 и ч.2 ст.293 и ч.3 ст.293 Обвинение касается событий 9-12 августа.
По мнению гособвинителя, Игорь Ермолов, Влад Корецкий, Николай Сасев и Дмитрий Конопелько «намеревались лично участвовать в массовых беспорядках, частично предоставили неустановленным лицам из числа участников массовых беспорядков в целях применения указанные выше предметы». Что за предметы? «Два молотка слесарных, не менее 90 лазерных указок, не менее двух зажигалок, не менее двух пиротехнических изделий». Ни один из четверых вины не признал. Среди свидетелей по делу проходит Юрий Воскресенский.
Всем обвиняемым старший помощник прокурора Роман Бизюк запросил по 5 лет колонии усиленного режима. Единственный, у кого прокурор усмотрел смягчающее вину обстоятельство – наличие малолетнего ребенка – директор «Технократии» Конопелько. Сегодня он выступил в суде с последним словом, которое детально записал Dev.by. Цитируем.
«У меня нет и не было желания строить баррикады, совершать поджоги, вооружённо сопротивляться представителям власти. Также я никоим образом не финансировал и не инструктировал кого-либо, кто собирался бы совершать указанные действия. Мне, как в августе 2020 года, так и сейчас не хочется, чтобы страдали люди, независимо от того, какие взгляды они разделяют, под каким флагом ходят и в какую форму одеты. Моральные принципы внутри, а не нечто снаружи, не позволяют мне ничего из перечисленного в обвинении. <...> Куда важней соблюдать принцип: жизнь как бумеранг — получаешь то, что в нее бросаешь».
Выступая перед судом в последний раз, Конопелько подчеркнул: сопротивляться вооруженным и обученным сотрудникам бессмысленно, он всего лишь выразил свою позицию. Но его мысли и убеждения – его личное дело. «На эту позицию никто не мог покуситься, и я мог и могу спокойно держать ее при себе в любом месте города, включая СИЗО № 1».
Согласия участвовать в массовых беспорядках он никому не давал, и доказательств обратного в деле нет. А слово «штаб», упомянутое в офисе компании «Центр технологических инвестиций» и отмеченное стороной обвинения, «не рассматривалось в каком-то негативном милитаристском значении».
«Дети тоже часто говорят про домик на дереве либо шалаш, как о штабе. Является ли это поводом для того, чтобы привлечь их к ответственности по статье Уголовного кодекса? Аргументы по мерам конспирации, как я уже пояснял, были связаны с тем, что в те дни в Минске арестовывали кого угодно по поводу и без. Де-факто действовал комендантский час, хотя его не было. <...>
Есть серьезное подозрение, что гособвинитель реализует свое личное негативное отношение на почве политической, идеологической либо иной ненависти к работникам МВД. Иначе чем объяснить его доверие к информации из непроверенных источников без должных для научных публикаций атрибутов, и при этом недоверие и игнор показаний свидетеля – офтальмолога с 30-летним стажем, сотрудницы госпиталя МВД? <…>
Живой специалист, эксперт рассказывает о своем эмпирическом опыте, в отличие от статьи об абстрактном лазере, которая не может ответить на поставленные вопросы и является просто ответом на поисковый запрос в яндексе или гугле — «опасность лазерных указок». Да, какой-то гипотетический лазер опасен. Но при чем тут я и остальные обвиняемые? <...>
В момент задержания в гостинице со мной находился 5-летний сын Георгий. Я бы очень хотел поучаствовать в его эмоциональном, физическом, интеллектуальном развитии. Мне постоянно приходят письма, из которых я узнаю, в каком эмоциональном состоянии он находится из-за невозможности общаться со мной».
Завершить выступление Дмитрий Конопелько решил словами прадеда, «которого судили где-то в 37-м при похожих обстоятельствах»: «Ни перед людьми, ни перед Богом моей вины нет, и совесть моя чиста».