«Свобода» выпустила новое интервью с беларуской писательницей Светланой Алексиевич. Она рассказала о своем отношении к пандемии, дала жесткую оценку государству, которое «спасет только себя», а также порассуждала, чего нового ждать в мире после коронавируса. Мы выбрали главные фразы Светланы и публикуем их.
О том, что сейчас происходит в мире и Беларуси
«Это [развитие пандемии коронавируса] самая большая проблема со времен Чернобыля. <...> [Моя] главная тревога в том, что наше общество не может добиться того, чтобы к нему относились с уважением. Будто бы есть общество, и будто бы его нет. Мы не можем противостоять общественным мнением, общественными лидерами, публичными выступлениями, на которые власти бы адекватно и уважительно реагировали. Оппозиция не может сплотиться. Как всегда, даже накануне выборов у нас 11 кандидатов, а не единый кандидат, и оппозиция не представляет собой единую силу. И общество также не представляет собой единую силу.
Все питаются некими мифами, остатками неких слухов. Врачи подписывают какие-то документы о неразглашении тайны. Знаменитый советский прием. А мы находимся в неведении. Ясно одно – вирус пришел к нам, и нам нужно было бы воспользоваться опытом европейских стран, объявить карантин, потому что ничем другим противостоять нельзя – только задержав распространение этого вируса, чтобы системы здравоохранения могли постепенно помогать людям выйти из беды. Если все сразу рухнет, я не знаю, кто нас спасет. С каждым днем количество зараженных людей увеличивается. Даже из информации, которую мы получаем, уже ясно, что количество заражений постоянно растет на сотни людей. При том, что мы почти ничего не знаем о тестировании, и много чего списывают на пневмонию».
О «помощи» от государства
«Наше государство оказалось слабым и будет в этой ситуации спасать только само себя. Это абсолютно понятно. Я видел это во время Чернобыля, когда власти спасали в основном не людей, а себя. Если все это будет развиваться, мы будем свидетелями этому. Поэтому близкие соседи, друзья должны прийти на помощь людям, которые сейчас хуже всего».
О том, что будет после пандемии коронавируса
«Я думаю, что после этой пандемии для людей появится новая иерархия ценностей. Любовь возникает не потому, что вы с кем-то поцеловались и оказались в постели. Любовь – это очень большое и глубокое чувство. И, вероятно, это та идея, которая может человечество сделать человечеством. Не только эти гидро- и атомные станции. Человек должен понимать что-то еще. Я думаю, что мы в целом вступаем в эпоху пандемии. Человек как биологическое существо не выдерживает этих технологических испытаний, и, скорее всего, мы так и будем дить, если не изменимся, не станем другими, не будем жить иначе. Нам нужен новый взгляд. Теперь будем его накапливать. И любовь – это единственное, что может спасти нас, чтобы мы не бились за рулон туалетной бумаги когда-нибудь в эпоху неких испытаний».
О преступлении, на которое идёт государство
«Я думаю, что государство совершает преступление. Оно бросает этих врачей и медперсонал, как когда-то бросали гордость нации, молодых ученых на передовую с голыми руками на танки. Это что-то похожее. Это отношение к людям. Человек должен положить себя на алтарь этой победы, чтобы оставаться человеком. Он в тупике. Он хочет остаться человеком, и в то же время с ним не обходятся как с человеком. И он должен это делать, зная, что может погибнуть. У него тоже есть дети. Я думаю, что это преступление.
Мне кажется, что после всех этих пандемий во всем мире должно быть другое отношение к медицине. Она должна быть приоритетом, а не эти военные игрушки. Рядом с пандемией все эти танки и самолеты – детские игрушки. А чтобы спасти человека, нам нужна сильная система здравоохранения. И нам нужен врач, который видит, что мы его уважаем, уважаем его труд, его риск. Он должен получить за это хорошие деньги, а не надбавку в размере 52 рублей, на которые и килограмм колбасы не купишь. Он же в любой момент может не вернуться домой, и его дети могут его потерять. И вместо того, чтобы требовать от государства, чтобы нашего защитника защитили, мы будем трясти этого несчастного доктора, что он чего-то не сделал нам, чего-то нам не дал. А это не он не дал, а государство не дало. Это его преступление».