Бывший издатель российского издания «Медуза» Илья Красильщик запустил в соцсетях «Службу поддержки», которая «помогает людям, пострадавшим от действий российского государства». У проекта есть бот в телеграме, куда может написать человек, нуждающийся в помощи. Кроме того, ежедневно и в тг-канале, и в инстаграме команда проекта публикует истории людей, переживших (или переживающих) ужас на войне. Одна из таких — рассказ украинской журналистки Христины Гаврилюк о жизни в одном из последних свободных городов в Луганской области. KYKY перепечатывает эту историю с небольшими сокращениями.
Лисичанск — город на северо-западе Луганской области Украины, один из крупнейших городов области, был. По словам Христины, до войны в Лисичанске жили почти 100 тысяч человек, а сейчас в городе остается всего около 15 тысяч человек, которые почти не видны на улицах. «Президент Зеленский после своего визита сюда даже назвал город «мертвым».
Город ежедневно бомбят: «Выход из укрытий и бомбоубежищ, лисичанцам, без преувеличения, может стоить жизни. Погибшие среди гражданских есть каждый день».
Христина тоже попала под обстрел — когда вместе с коллегами работала в центре: «Взрыв за взрывом, каждый раз ближе и ближе. Уже сидя у стены ближайшего здания, я почувствовала, как мое тело закрыл собой военный, а ноги присыпало глиной. Военные эвакуировали нас в здание на противоположной стороне площади. Определить, куда целятся россияне, невозможно. Имея многократное преимущество в артиллерии, они накрывают целые районы, выжигая многоэтажки, частную застройку, садики, школы. Обстрел длился час с паузами в несколько минут на перезарядку. Так в Лисичанске теперь каждый день».
В городе есть всего несколько мест, где до сих пор работает интернет. Одно из них — это отдел полиции. «Люди выстраиваются в очередь, чтобы позвонить родным. Ира, у которой во время обстрела убило маму, звонит поговорить с тетей: «Маму найдите и перезахороните рядом с отцом. И берегите мою собаку!». От горя она думает о самоубийстве». Мама Ирины погибла во время обстрела — когда варила суп на костре во дворе, где находится ее могила, Ира не знает.
В городе тела убитых людей с улиц забирают ритуальщики и самостоятельно их хоронят. Для родных делают фото крестов с подписанными маркером фамилиями, чтобы после войны могилы могли найти. Если родственников и документов при себе нет — хоронят в братской могиле на окраине, она уже насчитывает сотни тел.
Отыскать, где похоронена мама, Ире помогает местный полицейский. Кладбище тоже
обстреливают, поэтому у нее есть всего несколько минут: «Ты была для меня всем. Прости меня! Прости, что оставила тебя… Прости, что выжила».
Каждый день полицейские развозят мешки с хлебом по спальным районам города: «По две буханки в одни руки, а также по коробке гуманитарки с крупами и консервами на семью. «А что они раздают, а?», — спрашивает Нина. Ей лет 70, в Лисичанске она осталась с лежачим мужем. Когда хлеба на нее не хватило, женщина разрыдалась: «Кто-то поделится», — пыталась успокоить ее я. «А сами-то что есть будут?!».
Местные часто передают полицейским записки с просьбами, позвонить или отправить сообщения их родным. Христина также выполняла несколько подобных просьб: «Отправляю сообщения на два номера: «Пока все тихо, нормально. Мы живы и здоровы. Всем привет! Отец». В ответ получаю: «Мы рады, что он жив». В таких местах, как Лисичанск, сейчас преимущественно остаются наиболее уязвимые слои населения — малообеспеченные, пожилые, маломобильные, одинокие женщины с детьми».
С водой в городе дела также обстоят плохо. Но пока запасы есть, воду — питьевую и техническую — людям развозит одна из бригад спасателей (вторая тушит пожары): «За день с нами они трижды подвергались обстрелу. «Бронежилет уже нет сил носить… Что с ним, что без него — страшно. Вон, глаз дергается. Если кто скажет, что ему не страшно, не верь, фигня!», — говорит главный в бригаде Андрей, истощенный и вспотевший от жары. Около одного из бомбоубежищ люди попросили его слить всю воду из машины, а соседям завезти уже в следующий раз.
«Я так понимаю, хуже всего здесь с водой?», — спросила я. «Хуже всего, зайчик, что когда нет еды и воды, люди становятся зверями».
После гибели французского журналиста при обстреле эвакуационного транспорта, массовую эвакуацию из Лисичанска прекратили. Теперь волонтеры вывозят отсюда по несколько человек. Власти называют такую эвакуацию «тихой». «О ней не сообщают заранее и не разглашают место сбора. Полицейские и спасатели передают волонтерам, кто решился уезжать и готов собраться через несколько минут. «Маршрутка на Днепр», — пытаются шутить мужчины и спрашивают женщину,
выходящую к их машине из ворот частного дома: «Вы только с одной сумкой едете?» — «Да. Эвакуация это не переезд».