Саша Варламов: С детства меня приучили к тому, что женщина всегда права. Это пункт первый. Пункт второй – если она не права, то смотри пункт первый…
Татьяна Короткевич: Забавно. Интересно, каким бы был мир, если бы всех так учили…
С. В.: В XX веке мужчины знали это правило.
Т. К.: Во время предвыборной президентской кампании мои избиратели из разных городов Беларуси говорили, что самое главное – чтобы за меня проголосовали женщины. Женщины, которые потом скажут своим мужчинам, как именно им нужно голосовать. И если так произойдет, то это станет победой. Но порой кажется, что мы все еще живем в патриархальном обществе с множеством предрассудков и неадекватным отношением к женщине. Видимо, мы еще только в самом начале пути эмансипации.
С. В.: Правильно ли считать, именно мужчин (патриархов) – авторами многих житейских предрассудков и забобонов?
Т. К.: Мужчины с большой опаской смотрят на происходящее вокруг них и пытаются найти объяснения не в сути, а в мистике, нарушая тем самым цепочку причинно-следственной связи. А женщины, которые находятся рядом с такими мужчинами, их поддерживают, потому что запуганным человеком удобнее управлять. Так в итоге рождается очередной миф.
С. В.: Насколько поступки мужчин и женщин мотивированы их природным предназначением?
Т. К.: Мне сложно быть объективной в этом непростом вопросе. Со всех сторон я слышу разные мнения о том, какими сейчас стали мужчины или какими сейчас стали женщины. Но у меня есть еще и жизненный опыт – мой личный опыт.
С. В.: И о чем он?
Т. К.: Очень многое зависит от воспитания. Мальчиков воспитывают в основном женщины. И это факт. В детском саду, в школах работают, почти исключительно, женщины. Отцы тоже участвуют в воспитании будущих мужчин, пусть даже только своим присутствием… Здесь уж, как кому повезет. А как мужчины ведут себя во взрослой жизни, зависит, в первую очередь, от семьи. Есть и рыцари, есть и богатыри – крепкие духом мужчины с неуемной силой мотивации достижения. Есть и мужчины, которые очень быстро смиряются с тем, что им предлагает мир, и они живут, не ставя перед собой высоких целей. Есть мужчины, постоянно влюбленные, а есть и одинокие… Предыдущий год удивил тем, что мужчины открылись для меня с новой стороны. Я стала женщиной-лидером, женщиной-политиком, и, как следствие, у меня открылось новое видение и мужчин, и того, как они принимают решения. Я поняла, что мужчины часто пользуются женскими методами достижения своей цели.
С. В.: Насколько мужчина остается собой, когда ведет себя по-женски?
Т. К.: В случаях, когда ему нужно навязать свою точку зрения, чтобы люди приняли его сторону, у мужчин проявляется эмоциональное, истеричное, скандальное поведение с хлопаньем дверьми и бросанием трубки. Женщины порой сохраняют спокойное состояние, чтобы добиться своего, а мужчины в ответ истерят, эмоционально реагируя на какие-то ситуации. Вот так комично мужчины и женщины дополняют друг друга – словно поменялись ролями. А оценивать, насколько он мужчина, когда ведет себя по-женски, очень сложно. Нужно принимать во внимание цели, которые ставит перед собой человек. Возможно, что таким способом он хочет защитить свою семью, свою женщину, детей, или хочет сделать что-то хорошее… Кстати, у молодых мужчин, как это ни странно, стереотипов и укоренившихся привычек поведения намного меньше, чем у их старших коллег. Был случай, когда мой вечер включили в программу благотворительного аукциона, а оплатил (25 миллионов) встречу со мной один из меценатов, и все собранные средства пошли на строительство хосписа. Этим меценатом оказался молодой человек – ему было 23 года. Его поступок однозначно можно рассматривать, как истинно мужской. Я до сих пор остаюсь под впечатлением поступка этого молодого человека. Поэтому невозможно оценивать потенциал наших мужчин в целом, обобщая всех без дифференциации.
С. В.: Насколько у современных мужчин присутствуют рыцарские качества, воспетые поэтами, менестрелями – тоже мужчинами, кстати? Или рыцари в современном мире выглядят допотопно?
Т. К.: Я общаюсь с современными мужчинами и женщинами не с общечеловеческой позиции получения удовольствия, обмена эмоциями и мыслями, а, скорее, с точки зрения делового человека: приоткрываются именно деловые качества человека, а не романтические или поэтические. Поэтому сложно сказать, но я верю, что мужчина может проявить свое рыцарство, когда он увлечен, заинтересован.
Если же говорить о рыцарстве как таковом – чинной позиции внутреннего благородства, всегда правильного морального выбора при принятии решения, то таких образцов идеального рыцарства я не встречала.
Но много ли вообще в мире можно найти людей, которые отвечали бы неким хрестоматийным образцам? Менестрели ведь не случайно возводили своих заказчиков – рыцарей, которые, собственно, и оплачивали их сочинительский труд – на недосягаемый пьедестал, чтобы у потомков, которые не знали реального героя баллад и песен, складывалось высокопарное почтительное отношение к тому или иному персонажу. В наше время происходят те же процессы.
Если через какое-то значительное количество лет наши потомки будут изучать наше общество по кинофильмам, у них также могут сложиться неоднозначные мнения. Вместе с тем, рыцарский потенциал современных мужчин есть: я вижу и уважительное отношение, и умение слушать, и умение находиться рядом согласно всем правилам этикета: правильно позвонить, правильно ответить, пригласить, правильно обратить внимание. Правильно – значит не унижая достоинства другого человека. Потенциал есть, как у старшего поколения, так и у среднего поколения, и у молодежи.
С. В.: Кто более трусоват: рожденные при социализме или теперешние?
Т. К.: Я не могу сказать, что бывшие советские люди недостаточно смелы. Я видела советских мужчин, которые становились смелыми у меня на глазах. Видела в некоторых взрослых мужчинах политическую культуру: у них есть стремление занять свою позицию и аргументировать ее, правильно вести дискуссию… Не хотелось бы петь исключительно дифирамбы советскому человеку, но я вижу трансформацию людей с жизненным опытом. У молодежи несколько иная система ценностей. У людей моего возраста на первом месте стоит семья, благополучие. А уже какие-то социальные приоритеты: рыцарство, благородство, гуманность – могут опуститься по рейтингу. У молодежи иная иерархия ценностей, но потенциал есть у каждого. А к чему я болезненно отношусь, так это к тому, что молодые парни, окончившие вузы, не могут устроиться на работу по своей специальности. Они сегодня стоят перед серьезным выбором, где им пускать корни: искать счастья в других странах или остаться здесь и пытаться в сложных условиях быть собой, строить свой дом, создавать семью. Многие молодые люди приходили ко мне на встречи и просили победить: «Если вы победите, останемся жить в стране, а если не победите, то уедем».
С. В.: Женщина-победитель – это человек с мечом в руках или с сердцем в груди?
Т. К.: С сердцем, конечно.
С. В.: А меч?
Т. К.: Меч тоже должен быть, но только как инструмент. И человек-лидер, будь то мужчина или женщина, должен быть во всеоружии, но с сердцем в груди. Сердце – это ощущение справедливости и заботы, потому что люди устали от того, что работаешь-работаешь, но ничего не зарабатываешь, не можешь ощутить своего капитала: ни материального, ни морального, ни культурного. Не можешь увидеть, что ты его нажил, что ты можешь этим гордиться. Поэтому сегодняшний этап лидерства должен быть лидерством с сердцем, с солнцем, с позитивом.
С. В.: Я много читал французских писателей. Время прошло, но Франция до сих пор стоит у меня первой в рейтинге стран, которые рискнули и добились успеха в переустройстве общества. Помню, как в детстве на стене моего дома висела репродукция картины Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ» – женщина с французским флагом в руке.
У французов особенное отношение к женщине. Я глубоко внутри чувствую, что и Франция, и Италия, и Беларусь, да и Россия – женские страны, по сути. Их исподволь ведут женщины. Женщины в современном мире, в современной истории – кто они?
Т. К.: Я думаю, что роль женщины в политике – в первую очередь защита. Может быть, в этом частично есть жертвенность, но мне кажется, что у многих женщин годами и столетиями выработана способность находить компромисс, способность поровну поделить, быть опорой. Многие мужчины – лидеры-одиночки, хотят быть единственными, выделяться… А женщина способна делегировать полномочия, способна доверять. Недавно я ходила в общественную женскую баню и только и слышала вокруг, что женщины учили друг друга, как надо стимулировать мужчин к поступкам, чтобы они сами начали добиваться результата. Потому что «если ты сама хоть раз сделаешь что-либо за него, то он потом сядет тебе на шею, и будет постоянно помыкать тобой». Женщины постоянно делятся мыслями, они способны учить. В нашей системе образования очень много женщин, которые участвуют в воспитании, передаче опыта. Это заложено в нас: и генетически, и социально, и культурно.
С. В.: Я часто слышу от женщин: «Мой сын – мой идеальный мужчина».
Насколько такой подход к воспитанию оправдан?
Т. К.: Для меня это не так. У меня есть сын, и когда Елисей появился на свет, то я каким-то образом поняла, что моя задача – воспитать хорошего человека, ценящего моральные принципы: добро, справедливость, гуманность. В то же время он должен быть самостоятельным. Я сегодня вижу свою роль в том, чтобы помочь развитию именно его способностей, а не ломать их и не подстраивать жизнь своего ребенка под свою жизнь.
С. В.: Люди появляются на свет с качествами, заложенными их природой, и в ребенке они проявляются самым неожиданным образом. Способны вы любить своего ребенка таким, какой он есть?
Т. К.: Конечно способна, я же мама. Я не видела таких мам, которые бы отказывались от своих детей. Хотя, вру, видела. Это печально, но бывают такие случаи. Детско-родительские отношения трансформируются, и чаще всего проблемы возникают, когда происходит скачок в развитии. Сегодня ребенок был обычным, а назавтра проснулся необычным человеком – посетила мысль, что-то иначе увидел, с кем-то встретился, произошел разговор… В результате у человека появился взгляд на мир, отличный от прежнего. Маме с папой нужно быть готовыми к этому, пока дети маленькие. А когда дети становятся взрослыми, то нужны совсем другие отношения… Важно всегда быть в контакте со своими детьми, быть другом своим детям – и тогда они не начнут искать друзей на стороне. Это моя личная практика – практика любви. Сейчас Елисею 12 лет, и, по-моему, я справляюсь. А как будет дальше – не знаю, может быть и сложно, но я уверена, что будет не так, как я запланировала: невозможно планировать жизнь, тем более чужую.
С. В.: Зависть, подлость, жестокость – что из перечисленного относится к разряду психических болезней?
Т. К.: Все эти качества могут быть болезнью, если их слишком много в одном человеке. Когда это переходит стадию «через край». Если мысли о зависти, подлости и жестокости наполняют человека настолько, что он всё видит только через их призму, тогда это психическая болезнь. А в обычных людях всё есть. Главное, чтобы осознание этих качеств помогало людям справляться с такими состояниями. «Ты сейчас позавидовал, а почему ты позавидовал?» Если осознание этого происходит, значит, ты чего-то из желаемого не достиг, и лучше попытаться самому достичь этого, чтобы не завидовать и жить полноценной жизнью.
С. В.: Оправданно ли в стремительно развивающимся обществе воспитание себе подобных? Нужно ли продолжать опыт белорусской системы образования, основанной на воспитании именно подобных себе, то есть однотипных и послушных?
Т. К.: Нет, конечно. Результатом воспитания и обучения должен стать человек, способный пропустить через себя любое мнение, теорию, концепцию и сформулировать свое отношение к ним. И если это случится в нашем обществе, то это станет большим результатом. А навязывание одной лишь «правильной» точки зрения и окружение молодого поколения в школе одними запретами привело к тому, что наша молодежь находится в состоянии анабиоза. Молодые люди живут как замороженные, и начинают размораживаться, лишь когда заканчивают университет и выходят в реальную жизнь. Вот тогда они начинают чувствовать происходящее остро, и это очень удивительно.
С. В.: Те, кого не успели заморозить до состояния ступора, пытаются убежать от диктата в образе жизни?
Т. К.: Не все решаются уехать, это довольно сложное решение. Хотя для молодежи это проще, чем для взрослых людей. Молодые могут еще создать свои комфорт-общества, в которые вхожи те, кто им по нраву. Эти комфорт-миры социально закрыты, в них сложно попасть людям с иной точкой зрения. Какое-то время можно в своем мире продержаться, но потом все равно придется столкнуться с реальностью и опять стать перед выбором: уехать или остаться. У меня была подруга, которая все же уехала, но до своего отъезда занимала очень активную гражданскую позицию. Через полтора года она позвала и меня за собой, хотя изначально не хотела уезжать. Теперь не может представить, как можно жить у нас с таким высоким коэффициентом социального напряжения. Это напряжение и делает нас такими уязвимыми, слегка «замороженными», соответствующими вот этой зимней погоде, не такими активными, больше амебными. В то же время, в этих условиях очень ярко проявляются личности. Условия настолько сложны, что выживают только многофункциональные и целеустремленные – личности.
С. В.: Вы говорили о комфорт-обществах, своеобразных «островах в океане», где можно продержаться, ведя робинзоновскую жизнь, изолированную от континентов. Но есть масса надзорных органов – КГБ, МВД, Госконтроль, Следственный комитет, МЧС, бесчисленные санстанции и налоговые инспекции… И даже Минобр и Минторг превратились в надзорные: проверяют и проверяют. Насколько реально сегодня в Беларуси создать свой «остров в океане» среди диктата образа жизни и образа мыслей?
Т. К.: Даже если создашь такой «остров», он все равно будет находиться в агрессивной среде, и всегда будет угроза, что он перестанет существовать или действовать, как ты хочешь. Мне кажется, все же стремиться к этому нужно. Санстанция, налоговая, пожарные и милиция – всего лишь институты, с которыми нужно научиться коммуницировать. И помнить, что это всего лишь определенные элементы системы внешней среды, без которой можно научиться обходиться. Использовать их максимально для того, чтобы достигать своих целей. Действовать так, чтобы не конфликтовать. Конечно, этому способствовали бы разумные законы, ориентация чиновников на мнение людей, специалистов, общественное мнение… К сожалению, мы видим, что власть не хочет слушать людей и считаться с их потребностями. Нужно сделать так, чтобы она слышала тех, кого она должна обслуживать, тогда такие «острова благополучия» смогут существовать более устойчиво.
С. В.: Те, кто работают в упомянутых властных структурах, ведь не с луны упали! Они не понимают, что делают? Меня всегда удивляло: ты живешь рядом, практически через стенку, покупаешь хлеб в том же магазине, почему ведешь себя так, будто избран Богом?
Т. К.: Их воспитали так.
С. В.: Кто же их такими воспитал?
Т. К.: Вся система, в которую входят и люди, и документы. Система, в которой они работают, очень закрытая и представляет собой альтернативу самой своей идее. Система и вправду подавляет. У нас два примера. Первый пример – это министр образования, который еще при назначении сказал, что будет больше белорусского языка, что мы собираемся многое сделать… А сегодня мы видим, что от этого человека уже не звучат инициативы, не исходит последовательной политики. Нет такого, чтобы человек сказал и сделал. Есть еще второй пример – мэр города Минска. Условно мэр, потому что он назначенный, а не выбранный. Если руководители будут не назначены, а выбраны людьми, то они будут более чувствительны к чаяниям этих людей.
С. В.: Не забыто время, когда в 90-х выбирали и руководителей, и исполнительную власть…
Т. К.: Сегодня часто этих людей вспоминают как тех, кто оставил след в истории. Это очень интересно. Хотелось бы к этому вернуться. Я к тому, что мэр города, Шорец, сказал, что он будет таким открытым и доступным, что он готов общаться с людьми, принимать новые идеи, быть современным… И это тоже сегодня уже развенчалось, существует только как миф. Система назначения и подконтрольности каждого чиновника вышестоящими так пагубно воспитала их, построила стену между чиновником и гражданином. А ведь за эту стену попадают и бывшие чиновники. Когда они уходят на пенсию или увольняются, тоже попадают под негативное действие системы. Системой наших министерств принимаются такие законы и подзаконные акты, которые очень сложно выполнить – изначально неправильно распределена ответственность. «Если мы вернем льготы, то начнется беспредел! Если мы дадим возможность развиваться малому бизнесу, то тоже будет беспредел» – они всё хотят контролировать.
Более того, система построена так, что чиновники невольно думают о людях, что они убогие, безответственные, немощные, не волевые.…
Нужно всегда опираться на людей. Исходить из того, что каждый несет ответственность. И тогда система будет другой.
С. В.: Помню в 2010 году, после очередных выборов, вместо одного высокопоставленного чиновника на телевидении назначили другого, и я говорю своему другу: «Смотри, другого специалиста назначили, но телевидение стало еще хуже». На что мой друг ответил: «Назначают не для того, чтобы что-то лучше стало. Они должны делать не лучше, а так, как сказано». Все прекрасно понимают, что чиновники идут напролом. Откуда они? Кто производит в них зародыш этого чинопочитания? Кто их воспитывает, ведь, за каждым чиновником стоит мама. За каждым милиционером, за каждым спецназовцем – стоит мама…
Т. К.: Да.
С. В.: Какой совет можно дать мамам, чтобы их дети не становились вот такими чиновниками, ведь чиновники – это мировая проблема?
Т. К.: Я не могу оценивать всех чиновников как волков – я их абсолютно всех не знаю. Знаю, что их объединяет отношение к людям: они немножко глуховаты, слеповаты, безразличны, хладнокровны. Сегодняшний белорусский чиновник не так уж и много денег получает, и от этого они тоже звереют. Но чаще всего чиновником быть удобно – это то, что называется стабильностью. К сожалению, это не относится к большинству людей, которые бы хотели ощутить какую-то стабильность в завтрашнем дне. Совет мамам, которые воспитывают своих детей: нести опыт того, как важно быть услышанным, понятым, открытым. Только мама может поддержать энергию человечности в своем ребенке. Хотелось бы, чтобы авторитет взрослого – мамы, папы – был у любого в любом возрасте. Чтобы в любой ситуации он мог спросить у мамы, правильно ли он что-то сделал. Говорить, разговаривать, участвовать – вот такой я могу дать совет. И не судить, потому что каждый человек должен понять, что у него всегда есть выбор. Может быть, я сейчас кажусь идеалисткой, но если любую ситуацию вернуть немного назад, мы бы увидели, что у нас всегда есть альтернативный выбор.
С. В.: Приходилось встречаться с людьми, которые проезжают по чужим головам, как по накатанной дороге?
Т. К.: Да.
С. В.: Каким может быть действенный способ борьбы с ними? Нужно ли давать им сдачи, или говорить «спасибо» и просить еще?
Т. К.: Не надо давать себя в обиду. Можно и сдачи дать, конечно. Самый действенный способ предотвратить насилие, любое неуважение по отношению к себе – это внутренняя позиция. Если мы говорим про работу, то тут профессионализм будет решающим, а дальше – общечеловеческая позиция, когда все люди равны и никто не имеет права над кем-то издеваться. Я всегда смотрю на людей, и если человек неадекватно ведет себя, скандалит, манипулирует, то я понимаю, что ему выгодно вести себя так. Я стараюсь отойти, не участвовать в этом, ведь всегда есть выбор. Я же не перевоспитаю этого человека… Если что-то не нравится, то лучше отойти. Лучше отвечать на провокацию спокойствием, сменой тактики и стратегии. Надо быть всегда немного выше этой ситуации, понимать ее цель. Я не знаю, что привело человека к тому состоянию, в котором он сейчас находится. Может, у человека что-то случилось или же его так воспитали, внедрили мысль, что он должен быть именно таким и что только таким он добьется успеха. Мы не знаем всего. Но у человека всегда должна быть возможность быть лучше. Я не вешаю ярлыков на людей, я не ставлю на них крест.
С. В.: Ницше сказал, что возлюбить другого – значит оставить его в покое до тех пор, когда он сам не попросит обратного. Согласны?
Т. К.: Это очень мудрая мысль. Для меня это означает позволить любимому человеку не казаться, а быть таким, какой он есть. Оставить его в покое – это предоставить ему выбор, свободу самовыражения, эмоций.
С. В.: Патриотизм – это герб, гимн, вышиванка, или отсутствие чувства халтуры в душе?
Т. К.: Патриотизм – это все-таки не только символы, которыми ты гордишься. Патриотизм – морально-действенное состояние, в котором ты понимаешь свою страну, уважаешь ее историю, гордишься ею, ее успехами и огорчаешься неудачами. Патриот никогда не сделает плохо. Он с уважением будет относиться к законам своей страны. Для кого-то патриотизм – это надеть на себя одежду с элементами народной культуры, а для кого-то патриотизм – надеть костюм шляхтича ХІХ века. Патриотизм многолик. Но самое главное, что он должен объединять белорусов в своем видении того, кто такие белорусы.
С. В.: Что для вас розовый цвет?
Т. К.: Это небо, закат. Рассвет зимой и закат летом. Я не о моде. Еще, может быть, маленькие девочки любят розовое. У меня в этом отношении нет стереотипов. Разделение цвета по половому признаку – часть стереотипного воспитания. У нас и без этого очень много стереотипов, начиная с одежды и продолжая подходами к воспитанию. И машинки нужны и девочкам, и мальчикам, потому что именно машинки как игрушки очень сильно развивают. Общество наполнено стереотипами и безответственным поведением. Я этим очень сильно возмущаюсь. Хочется приложить максимум усилий, чтобы мы жили в гармоничном обществе, где каждый, кроме того, что он принадлежит к определенному полу, воспринимался бы как человек, личность. Не хотелось бы, чтобы мы жили в обществе запретов. Хочется, чтобы в нашем обществе были возможности у каждого: когда никого не оценивают, не взвешивают, не сортируют, а создают устойчивую платформу для развития.
С. В.: Вас многое в жизни напрягает?
Т. К.: Меня может напрягать только мое внутреннее состояние. Я могу поймать себя на лени, и тогда я начинаю чем-то активно заниматься… Меня скорее что-то может напрягать в себе, нежели в других. Я очень терпимый человек.
С. В.: Клятва в верности – глупость?
Т. К.: Нет, это не глупость. Такое бывает, и этому можно позавидовать.
С. В.: А как же тогда у Лескова: «Обещания даются по соображениям, а выполняются по обстоятельствам»? Или это лазейка для тех, кто хочет забыть об обещании?
Т. К.: Если обещание выполняется, это прекрасно. Но я смотрю на жизнь в развитии, и бывает так, что человек не может сдержать свои обещания. Главное, чтобы он был честен, и не важно, мужчина это или женщина. Важно нести ответственность за свои обещания.
С. В.: То, чем вы сейчас обладаете: ваши знания, мудрость, рассудительность, позиция – вы с этим родились? Или это результат жизненного опыта?
Т. К.: Это процесс, накопление, это воспитание моей мамы, жизненный опыт, это друзья, школа, университет, работа… У меня очень хорошая семья. Я считаю, что в нашей жизни всё не случайно. Каждый человек – источник нового знания, нового видения. Мне всегда хочется обменяться этим видением, этим знанием. Мне хочется, чтобы это были новые искорки внутри нас, искорки добра, внимания и благодарности.
С. В.: Приходилось когда-нибудь «идти вразнос»?
Т. К.: Нет, не приходилось.
С. В.: Какие ваши мечты уже сбылись?
Т. К.: Я стала мамой, это была моя мечта. Я стала хорошим учителем, для меня это тоже была цель, мечта. Я много путешествовала. В этом году я побывала в США, и это для меня было определенной маленькой мечтой. Теперь я мечтаю о том, чтобы в нашем обществе воцарился баланс в системе принятия решений. Я бы хотела, чтобы голоса людей, которые хотят жить лучше, были услышаны. Сейчас это моя мечта. Она о том, чтобы люди поняли, что они влияют на жизнь, что они тоже достойны лучшего.
С. В.: Жить лучше – это чтобы холодильник был полным?
Т. К.: Нет, жить лучше – это когда знаешь, что ты можешь что-то изменить. Ты знаешь, куда надо обратиться, куда пойти и что для этого нужно сделать. А про холодильник…
Так ведь сейчас и правда происходит война между холодильником и телевизором. В телевизоре рассказывают о том, что у нас все замечательно, а когда открываешь холодильник, то понимаешь, что не совсем так.
У некоторых побеждает телевизор, они уверены, что все идет как надо. А многие выключают телевизор и живут своим умом. Жить лучше – это знать, что ты живешь, работаешь, учишься и делаешь всё это не зря. Знать, что дальше будет лучше: ты станешь богаче, умнее, мудрее, и у тебя появится большая семья, будет больше возможностей… Многие говорят, что то, что им предлагают – нереально. Надо, чтобы человек не чувствовал себя как в клетке, а был свободен.
С. В.: О чем вы думаете утром, когда проснулись, но глаза еще закрыты?
Т. К.: Это самое плодотворное время. Я даже завела блокнот, чтобы записывать в него все свои утренние мысли. Это могут быть мысли о работе, идеи о том, что я хочу сделать. Это планирование сегодняшнего дня, это переживание увиденного сновидения. Но чаще всего утром я просыпаюсь с уже готовыми решениями, с идеями того, что и как мне нужно сделать. Самое главное не забыть о них и записать. И приступить к реализации. Я очень люблю это время. Раннее утро вдохновляет, всегда вдохновляет.
Автор благодарит Светлану Долгонюк за помощь в подготовке материала.
Фотографии: Дмитрий Русак, Антон Мотолько; из личного архива героини.