Презервативы с водой, еврейское кладбище и музыкальная школа в бывшей больнице гетто

Отправная точка нашей экскурсии – театр Музкомедии. Мы стоим на площади Франциска Богушевича, ближе к улице Немига. Сергей показывает большой деревянный дом, стоящий через дорогу от театра.

Сергей Календа: Это единственный оставшийся здесь деревянный дом – видите, какой старый. Он был жилой: нас постоянно гоняли жильцы с первого этажа. Недалеко была круглая беседка, где мы часто сидели, и им было всегда всё слышно: дерево же. Здесь, по улице Немига, ямы не было – была большая гора, на которой мы любили сидеть и пить пиво. Чувствовали себя как в Нью-Йорке: горели огни, ездили машины – было классно.

Чуть дальше, если идти по Клары Цеткин, находится станция «Минск-Северный». Мы гуляли по путям, но не часто. Во-первых, там были свои тусовки, а во-вторых, по вечерам там всё время что-то случалось. Взрослые какие-то истории рассказывали: то насилие, то кого-то переехали. Над путями есть три моста (но раньше два было) – мы с них любили что-нибудь скидывать на машины, но безобидное: яйца или презервативы с водой. Водители останавливались, кричали на нас: «С*ки, бл*ть!»

KYKY: Куда мы идём сейчас?

С.К.: В сторону парка (Мемориального сквера – прим. KYKY) и футбольного стадиона, где было старое еврейское кладбище. Могильные плиты тогда лежали среди деревьев или просто на земле – мы на них сидели, когда в футбик играли. Потом еврейские сообщества перенесли найденные уцелевшие надгробия к мемориалу «Камни памяти», что стоит выше. Мне кажется, эта ситуация хорошо характеризует Беларусь, когда подростки даже не понимают, на каких камнях они сидят, – недостаток культуры, знаний. Парк был известен как место, где вечером можно было получить всё, что захочешь. Например, если дома родители, можно было прийти с девушкой в этот парк и даже любовью заниматься. Там всегда было темно, и росла высокая трава: её косили раз в год, может. Мы жгли костры в парке, вечно пьянствовали. Кроме алкоголя и секса, мы любили заниматься музыкой, среди нас были фанаты физики или истории, например.

С парком связано только время досуга. В принципе, здесь больше ничего не могло происходить, не было никаких ужасающих новостей. Мы знали, что это было еврейское кладбище, но нам не было страшно. Страшнее было в музыкальной школе №12, что находится чуть выше. Мы с ребятами подняли информацию, что с этого здания начиналось минское гетто, и в нём была больница. Понятно: если туда и ложились евреи, то уже не выходили. Потом странно было там находиться, а я учился играть на кларнете. Мне это пригодилось: в 18-19 лет я иногда в переходах деньги зарабатывал.

KYKY: Вы в парке каждый день тусовались?

С.К.: Нет, потому что были и другие тусовочные места. Чем старше мы становились, тем ближе переходили к центру: к Немиге или МакДаку возле ГУМа. Раньше станция метро «Фрунзенская» была конечной, поэтому для нас за ней города не существовало.

KYKY: А это что за белый дом?

С.К.: Раньше здесь много таких домов было – всё нафиг снесли, а этот, единственный, оставили. Сейчас его занимает белорусско-немецкий проект «Историческая мастерская».

Тем временем мы подошли к памятникам жертвам Минского гетто, «Камни памяти», которые установили жители немецких и австрийских городов. Сюда положили найденные в парке надгробья. По надписям на плитах непонятно, к какому времени они принадлежат.

С.К.: Даты на иврите пишутся буквами. Я учил иврит в университете, но уже не помню ничего. Вот на той плите написано арабскими цифрами: 1860-1908.

Районные субкультуры

С.К.: Районные субкультуры называются по самой большой улице: Гвардейка, Розочка. В моём районе две большие улицы – Максима Танка и Заславская. Недалеко идёт Гвардейка (улица Гвардейская – прим. KYKY). Туда мы не ходили, потому что там было нечего ловить. К тому же она считалась опасной: там жили разные преступные элементы. Рядом с моим домом была боевая 51-я школа (теперь это 29-я гимназия). В школе были спецклассы: английский, хим.-физ., экономический, учились очень интересные ребята известных родителей. Нам нельзя было светиться на той же Гвардейке. Правда, нас как-то забрали в опорку за распитие на территории детского сада. Проверили у всех документы и сказали: «Нечего вас тут держать, идите отсюда».

На Мелькайте находится администрация Центрального района, эта же улица разделяет два района: Фрунзенский и Центральный. Моего дружбана, который жил через дорогу на Короля, два раза били из-за этого. «Ты с какого района?» – «Я здесь учусь, в 51-й школе, иду к другу». Неважно – и в морду. Логично, что в крупную школу берут ребёнка, который живёт через дорогу – туда вообще брали отовсюду детей. А так в другие районы бить морды ходили фанаты. У нас немного другие ценности были. Мы плавно перебирались в центр, в места, куда съезжались альтернативщики. Ребята постарше были чистой воды панками, а я больше был по альтернативе. Но благодаря своим предпочтениям я вливался и в компанию панков. Сначала мы слушали очень тяжёлую музыку: death metal, black metal. Потом мы перешли на хардкор, гранж, панк-рок. Вечера устраивали – у панков есть весёлые игры.

KYKY: Так вы боялись нарваться на драку?

С.К.: А зачем лезть в другую среду? Важно было сохранить принадлежность к своей субкультуре. Если ты панк – значит, панк, если у тебя свой район – значит, свой район. И за счёт этого появлялась дружба и целостность.

Крыши, сатанисты и вишни

KYKY: Перед нашей встречей вы говорили, что покажете крыши где тусовались сатанисты. Где они находятся?

С.К.: Мы, наверное, не увидим эти дома, потому что сейчас рядом с ними копают третью линию метро, и всё загородили. На Короля, справа от нас, есть три дома, которые спускаются вниз к Немиге. «Нашим» был средний дом. По утрам вместо школы мы приходили к другу, который жил на девятом этаже. У него была подзорная труба, и из неё можно было смотреть, кто чем занимается аж на окраинах Минска. И во всех трёх домах были открыты крыши – средняя, конечно же, была нашей. Полжизни там проходило. Этот дружбан зимой выводил гулять собаку на крышу, потому что лень было вниз спуститься.

Вся крыша весной была засранная, когда всё таяло. А вот на ту, что была в нижнем доме, сатанисты ходили: там всё было в жутких пиктограммах. Мы видели всё с нашей крыши, но издалека не могли понять, что конкретно там происходит. Но я не уверен, что они соблюдали все культы: сатанисты-«графоманы» были, назову их так.

Кинотеатр «Беларусь» был совсем другим: это было маленькое белое здание. Мы туда ходили смотреть всякую «Годзиллу». На месте «Мулен Руж» раньше было кафе «Pall Mall», за которым росли вишни. Мы вечно их тырили, а нас гонял сторож. Ели их в кинотеатре и смотрели фильмы – потом вечно болели животы.

Веранда «Ублюдок» и N.R.M.

С.К.: Раньше во дворах улицы Заславской был заброшенный детский сад, рядом было несколько беседок. Лет 15-20 здесь ничего, кроме развалин, не было. Теперь на этом месте стоит нормальный детский сад, новое здание построили. Под верандой, которая находилась на углу территории нового садика, выросло несколько поколений белорусских детей. Эта веранда имела своё название – «Ублюдок».

Кто-то написал, что один из пацанов-панков, по кличке Воробей – ублюдок. Вот мы её так и называли. Там тусовались абсолютно все: там были заросшие кусты и ничего не было видно. Этот заброшенный детский сад охранял один сторож, которому всё по барабану было. Мы там много времени проводили. Взросление, первое предательство, сигареты – это всё происходило под крышей того детского садика.

Недалеко был ЖЭС, где было несколько этажей всяких кружков. Иногда там сдавали студию для репетиций музыкальным группам: там даже репетировал N.R.M. Периодически, когда мы вечером тусовались на веранде, они проходили мимо нас. Но мы не навязывались, издалека за ними наблюдали.

Дом, школа и продажа бесплатных газет

KYKY: Где мы сейчас идём?

С. К.: Это улица Заславская. А вот мой дом, № 17. Мама рассказывала, что его строили на месте православного кладбища, и утверждала, что это большой грех. В конце дома – основная школа района. На месте, где сейчас находится небольшое ателье, курила вся школа перед уроками. Здесь, бывало, собиралось человек сорок. Директор иногда выбегал, кричал что-то, но потом ему надоело. Он кстати, до сих пор вроде работает. Очень классный дядька. Когда ты приходишь на день встречи выпускников первый год, он всех всегда называет по имени и здоровается за руку. Это такая гордость! Все чуть ли не в обморок падают. Сразу чувствуешь, что стал взрослым.

Рядом с домом, где сейчас магазин «Соседи», раньше был универсам «Юбилейный 92». На тот момент это была «мини-Корона», потому что там было очень много продуктов. Туда приезжали затариваться и посидеть в кафе «Santa Maria» (мы просто называли его «лодка»). У магазина был хороший и ответственный директор, который за всем следил. Когда он умер, всё там похерилось. В «Юбилейном» появились первые бесплатные газеты: мы их на входе продавали. По вечерам там затаривались хорошо одетые люди и охотно покупали их. Но это длилось недолго: в какой-то момент на газете стали ОЧЕНЬ большими буквами писать «БЕСПЛАТНО».

«Яма»

С.К.: С «Ямой» в основном связано зимнее детство, потому что там крутая горка была: все с неё катались. Возле школы тоже была горка, но на ней не так круто было. Тогда в «Яме» не было скульптуры «Последний путь» – только таблички около посаженных праведниками деревьев, иногда цветы приносили.

KYKY: На чём катались, на картонках?

С.К.: Да, это же классика. Что под жопу подойдёт, на том и катались. Если нас ОБЖшник зимой заставлял снег чистить возле школы, катались на лопатах: сидя, стоя, лёжа. Он был очень старый дядька военного времени, и когда он что-нибудь рассказывал, что-то постоянно забывал. Нам казалось, что он начинал рассказывать какую-то сказку, поэтому называли его «мультиком».

Мой дядя в то время собирал военные трофеи: ездил по разным лесам, копал. Обычно находил всякие гильзы, патроны, каски. Однажды он притащил к нам домой заржавелый пулемёт «Максим» – мы его ещё отмачивали в уксусе. А мы по детству тоже копали, искали что-нибудь. Я находил патроны и гильзы.

Молодость на проспекте Машерова

С.К.: Мы здесь тусовались лет в 18-20. В здании «Минск – город-герой» было первое настоящее фонтан-кафе «Бабочка». Кто хотел очень модно встретить день рождения и выпендриться, вёл всех туда. Кафе было дорогим. Ещё бы: бабочка светится, фонтан льётся. Я как-то был на Дне рождения подруги, но свой не отмечал: для «альтернативы» это не комильфо. Мы обычно шли в центр, затаривались вермутом в «Ромашке» и квасили. Если чего-то не хватало, шли в универсам возле «Юбилейки».

Там, где сейчас «Royal Plaza», раньше была заброшенная стройка из красного кирпича – четыре или пять этажей там было. Можно было там аккуратно посидеть и выпить. У нас был дружбан, русский немец, у которого всегда был с собой пистолет. Он любил нарисовать баллончиком мишень и пострелять по стенкам дома. Сейчас-то доходит, насколько это было опасно: немец к тому же постоянно был пьяным. Он с нами только два сезона тусовался: весну и лето – и уехал.

KYKY: А девочек клеить вы куда ходили?

С.К.: Мы выпивали в кафешках на проспекте, но не сказал бы, что ходили только чтобы клеить девушек. Были свои девчонки с района. Ни у кого не было претензий, что понравившуюся девушку надо куда-то отвести. Важнее было общаться, иметь общие интересы. Часто пьянствовали в кафе, где сейчас бар «Пиранья».

Nokia, которой можно выбить зубы

С.К.: На пивной фестиваль в 1999 году, который трагически закончился, мы собирались прийти, но опоздали. Мы затаривались в «Юбилейном 92», потому что позвонили друзья и сказали, что людей много и до пива не добраться. В это время был дождь. Мы, значит, всё купили, раскидали по рюкзакам, вышли из универсама – и все стали названивать и говорить, что туда не надо идти, потому что что-то случилось.

KYKY: У вас разве тогда был мобильный телефон? Это же было чуть ли не роскошью.

С.К.: На моё 15-летие родители повели меня в Velcom на Мельникайте и подключили. У меня была серенькая Motorola с десятисантиметровой антенной. Мой отец тогда работал на фирме при МАЗе, и ему одним из первых в Беларуси дали мобильник – дубовую Nokia. Он любил приходить в универсам «Юбилейный 92», набирать маме на домашний и говорить: «Так что купить нужно?» По его мнению, магазин должен был лечь от этого пафоса.

KYKY: У кого-то из ваших друзей тоже были мобильники?

С.К.: У одного из моих одноклассников была большая Nokia. Однажды поздно вечером он возвращался домой, и к нему прицепились, хотели забрать скейтборд – так он этим телефоном зубы кому-то выбил. Даже царапины от зубов на корпусе показывал: «Видишь, какой хороший телефон!» Он очень долго с этим здоровым и тяжёлым телефоном ходил, даже когда мы все перешли на раскладушки.

Сокс, стритбол и снова панки

KYKY: Где вы на проспекте ещё тусовались, кроме стройки?

С.К.: Тогда были модными скейтборд и сокс. Через дорогу, где сейчас асфальтированная баскетбольная площадка, мы играли в сокс. Проводили чемпионаты: игроки собирались, кто-то по районам разбивался. Мы притаскивали три обыкновенные длинные скамейки, которые тут раньше стояли, друг на друга ставили и через них играли. Но в основном эти чемпионаты проходили на Беды, 4, где была «Резервация», куда мы ходили.

KYKY: А вы и на скейте катались, и в сокс играли?

С.К.: Я только в сокс играл: у меня никогда не получался скейтборд, но я пытался. Зато я хорошо играл в стритбол. Мы всё время ездили с нашего района на Карла Маркса. Во дворе писательских домов были невысокие кольца – даже с моим ростом, если разбежаться, можно было сверху закинуть мяч. Там, кстати, были агрессивные панки, несколько раз нас гоняли. В основном заканчивалось тем, что они доставали армейские ремни с пряжками и начинали ими бить, хлопать. Один раз они на нас наехали – другой раз мы уже со своими ребятами приехали. С «Карла Маркса» мы дрались. Понятно, что в этих домах панки не жили, но они туда ходили и считали своим районом.

Мы потом переместились к Макдональдсу: на Машерова стали проводить какие-то мероприятия, и уже не так классно было там сидеть. Хотя чем мешала молодёжь, я не знаю. Да, могли иногда выпить, но мы же в основном играли в сокс, носили широкие штаны «трубы», ездили на скейтах. Чувствовалась какая-то свобода.
А всё начиналось с парка, да.

Присылайте свои «бородатые истории» о Минске на e-mail редакции: kyky@kyky.org. Каждый из авторов должен подтвердить свою «бородадость», приложив к письму фотографию. Лучшие истории будут опубликованы, после чего редакция KYKY выберет победителя, который получит приз – триммер для лица Philips.