Журналист Никита Мелкозёров открыл новый сезон своего проекта «Жизнь-малина» — и первым его героем стала Светлана Тихановская. Полностью их разговор вы можете посмотреть по ссылке, мы же публикуем ту часть беседы, где Тихановская впервые рассказывает, что случилось 10 августа 2020-го в кабинете Ермошиной. 

Никита Мелкозёров: Одно из последних мест, где вы были в Беларуси до вынужденной эмиграции, — кабинет Ермошиной. Это было 10 августа — самый страшный день в вашей жизни? 

Светлана Тихановская: Я бы так не сказала. Возможно, этот день затерялся на фоне других — было страшно всегда. Думаю, мое самое большое упущение в том, что я не была подготовлена к такого рода встрече — и я не знаю по какой причине. Меня окружали опытные люди, которые могли бы научить меня, как общаться с людьми из органов. Меня ведь в любой момент могли отвезти в КГБ. 

Никита Мелкозёров: Вы не были готовы к допросу? 

Светлана Тихановская: Оказалось, что нет. Никто и никогда не говорил со мной на эту тему. Наверное, никто не посчитал нужным. Уже потом, анализируя ситуацию, я понимала: «они» тебе говорят, а ты веришь, хотя их слова — сплошной бред. А ты просто не готова к такому напору, к психологическим штукам, которые они используют, а должна бы быть подготовлена. Должны были с тобой поговорить о том, как это происходит, чем мотивировать отказ разговаривать. Это было упущено. 

Ты боишься, и у тебя нет никакого опыта общения, основ законодательной базы, как парировать. Может, все было бы по-другому, если бы со мной в этом направлении поработали.

Никита Мелкозёров: Можете пример привести, чем на вас давили [в кабинете Ермошиной]?

Светлана Тихановская: Ну какие примеры: твоя свобода, твои дети — я же женщина, далеко ходить не надо. 

Никита Мелкозёров: То есть как и в первый раз, когда вам угрожали детьми, а вы их вывезли…

Светлана Тихановская: [перебивает] Это совершенно разные ситуации. Сравнивать телефонный звонок (речь про звонок, который случился еще до выборов, в июне 2020-го. Тогда Тихановская заявила: «Передо мной стоит выбор: дети или дальнейшая борьба, думаю, мой выбор будет очевиден». Но в итоге продолжила свое участие в политической гонке — Прим. KYKY). Хотя, для меня это был шок, первый опыт [общения с органами]. И тогда почему-то никто со мной не поработал. Женщинами легче всего манипулировать при помощи детей 

Никита Мелкозёров: Эти два человека [силовики в кабинете Ермошиной] обещали что-то сделать c вашими детьми? 

Светлана Тихановская: Нет. Они сказали, что знают, где находятся дети — а ты себе ведь тоже в голове дорисовываешь картинки, что с ними могут сделать. 

Никита Мелкозёров: Вы можете восстановить события того дня: вы со Знаком пошли подавать жалобу в ЦИК…

Светлана Тихановская: Могу без подробностей. В ЦИК мы пошли с Машей и Максимом подавать жалобу. Наверное, нас должен был насторожить момент, когда я сказала, что вместе со мной жалобу пойдет подавать мой адвокат — люди, которые нас встречали, очень волновались. Хотя это были сотрудники, которые и раньше документы принимали. Нам сказали: «Не может с вами пройти адвокат» — «Хорошо, несите сюда книжку, я зарегистрирую свое письмо и вы передадите его по назначению», — ответила я. Сотрудник попросил подождать, ушел куда-то, вернулся и говорит: «Хорошо, вы можете зайти с адвокатом». 

Мы заходим, там стоят какие-то парни — кто его знает, может, они всегда там стоят, я же никогда в этом месте не была. Телефоны оставили в коридоре, проходим дальше в кабинет, там уже сидит два человека, а госпожа Ермошина выходит со словами: «Вам есть о чем поговорить». Эти люди спрашивают у Максима: «Вы кто? Адвокат? Покажите ваш договор». Максим ответил, что оставил его в приемной, выходит, чтобы забрать документы, а его больше не пускают. И начался разговор. 

Никита Мелкозёров: Что вы ощутили? 

Светлана Тихановская: Стало страшно. Непонятно почему: ты не знаешь, о чем с тобой будут говорить, но понимаешь, что ситуация случилась не просто так. А ты не готов. Ты не знаешь, чего от тебя хотят: это будет допрос, как в КГБ, или что-то другое? Знаете, эти люди ведь тоже за годы своей работы стали психологами: они знают, где надавить. 

Никита Мелкозёров: Сколько этот разговор продолжался? 

Светлана Тихановская: Около трех часов. Тяжело было принять решение. 

Никита Мелкозёров: Вам предложили сразу какой-то выбор? 

Светлана Тихановская: Сразу было описание происходящего: что меня использовали, что меня хотели сделать чуть ли не сакральной жертвой — как я позже узнала, этот прием с «жертвой» использовался частенько. Говорили о каком-то количестве потерпевших сотрудников. Потом эта информация не подтвердилась, но в моменте никто не знал правду — интернета не было. 

Шла обработка. Сначала «политинформация», потом перешли к жизни, к детям. Я пыталась объяснять, что люди сделали выбор и хотят перемен, что люди изменились — их уже невозможно обмануть. Мне рассказали [представители органов] свою версию событий с 9 на 10 августа: что со стороны сотрудников пострадавших много и что я несу за это ответственность. 

Никита Мелкозёров: В какой момент вам предложили выбор? 

Светлана Тихановская: За полчаса до того, как мы вышли из кабинета. Когда я согласилась, они пригласили видеооператора. Мне дали листочек с текстом, я вычеркнула то, что говорить не буду. Я, кстати, никогда не пересматривала этот ролик — у меня какой-то психологический барьер. Я помню, что там был назван якобы победитель выборов — я сказала, что говорить этого не буду. 

Никита Мелкозёров: А какой выбор предложили? 

Светлана Тихановская: «Либо ты уезжаешь к детям, либо мы не гарантируем, что ты сейчас доедешь до дома».

Я думала все это время. Это был диалог, в котором ты пытался переубедить, что не надо в людей стрелять только за то, что они сделали другой выбор, за то, что у них своя правда. Но было понимание, что тебя обрабатывают — я сидела в полуобморочном состоянии, мне кажется, их даже бесило, что я так долго не решаюсь.

Никита Мелкозёров: Никто не знает, что там происходило, но есть легенда, что вам показывали видео с пытками Сергея. Такого не было? 

Светлана Тихановская: Нет. Конечно, во время беседы мы много говорили про Сергея: «Мне нужен муж» — «Пока это невозможно». 

Никита Мелкозёров: Записывается видео — что происходило дальше? 

Светлана Тихановская: Меня отвезли домой. Со мной была Маша Мороз (в 2020-м — глава штаба Тихановской — Прим. KYKY), я сказала, что без нее не уеду. Ее привезли ко мне домой. Потом мы на Машиной машине выехали. 

Никита Мелкозёров: Как вы переходили границу?

Светлана Тихановская: Психологически легче не становилось ни на минуту. Ты понимаешь, что уезжаешь, а правильный ли это выбор? А там дети, они тебя ждут, а в Беларуси — люди, ты их оставляешь — правильно ли ты делаешь? 

Когда ехали от моего дома до Машиной машины в авто сотрудников, это был поздний вечер. Мы ехали по проспекту, и вокруг были люди. Были порывы открыть дверь и выйти к ним. Потом с Машей мы говорили об этом, она сказала, что у нее были точно такие же ощущения. 

Но что-то останавливало… Страх. Страх, что не увидишь детей. Это все гадко, неприятно. 

Никита Мелкозёров: Слова Лукашенко о том, что он дал вам 15 000 долларов — можете их прокомментировать? 

Светлана Тихановская: Я не все моменты проговариваю. Когда в стране изменится ситуация, я расскажу историю целиком.