Наше сафари длилось четыре ночи и три дня. В первый день мы увидели парк Серенгети. Миграция животных в Серенгети происходит из-за смены сезонов – засушливого и дождливого. Животные съедают всю растительность и медленно, огромными стадами перемещаются из Танзании в Кению через общий парк Серенгети. В марте как раз начинается сезон дождей. Во второй день мы увидели кратер Нгоронгоро, в третий – озеро Маньяра. Обычно его используют как разогрев – там тысячи фламинго. Они бывают двух типов: бледно-розовые и ярко-розовые. Бледно-розовые питаются водорослями, ярко-розовые – неким подобием криля или креветок, в которых содержится пигмент цвета.

Есть множество организаций, которые занимаются организацией туров сафари. У них есть свои сайты, представительства. Всё это нам помогла найти знакомая, владелица туристического агентства. Есть два способа размещения во время сафари – лоджи и кэмпинг. В лоджи вы ночуете в полуотельном типе стоянок, где есть комнаты, душевые, уборные, ужин, бассейн, охраняется территория. Цена начинается от $230 и уходит в заоблачные дали. Мы выбрали кэмпинг.

До отъезда надо было пропить таблетки от малярии и сделать прививку от жёлтой лихорадки. Но моя жена заболела, и прививаться с ослабленным иммунитетом не рекомендовали. Поэтому мы полетели непривитые, выпив две таблетки от малярии из десяти положенных.

Летели авиакомпанией KLM через Амстердам. Перелет до Килиманджаро занял семь часов. Первое, что ощущаешь здесь – осознание, что ты белая ворона, в прямом смысле. В аэропорту было много детей – они улыбались нам и говорили тогда ещё незнакомые слова «Мамбо» или «Джамбо» (и то, и другое означает приветствие). За время путешествия все говорили нам «Мамбо» – даже просто прохожий, который долго смотрел в глаза.

Чернокожий мужчина по имени Ибрагим

Когда приземлились, был уже вечер, темно. Мы прилетели прямо к подножию Килиманджаро – от аэропорта до точки восхождения было порядка двух с половиной километров. Аэропорт очень маленький. Визу получали на месте – она стоит $50. Забрали багаж, вышли на улицу – нас встретил автомобиль. Водителем был чернокожий мужчина невысокого роста, похожий на актёра из фильма «Кровавый алмаз». Звали Ибрагим – настолько харизматичный, что мы потом даже номерами обменялись. Машина Ибрагима представляла собой длиннющий лэндровер. Его полностью реконструируют: кабина водителя сохраняется, а задняя база, где сидят пассажиры, усилена: вместо четырёх сидений появляется шесть, и у каждого пассажира свое, выделенное место. Багажник переделан под снасти (палатки, кастрюли, тарелки). Обязательно поднимается крыша. Когда вы подъезжаете к зверям, вы всегда находитесь в машине, но сидите достаточно высоко и можете далеко смотреть и видеть спрятавшихся в траве животных.

От аэропорта до ближайшего города Аруша было около полутора часов езды. Ибрагим посеветовал кафе неподалеку, где можно было перекусить, и отвез нас туда сам. До кафе было несколько сотен метров. Почему мы сами не могли пойти? «Ребята, вы белые. Даже если не брать с собой деньги – не рискуйте», – объяснил Ибрагим. Население живет за гранью бедности. Для них воровство не есть плохой поступок – это выживание. В то же время открытого негативного отношения или косых взглядов мы не встретили ни разу. Столики в кафе находятся с одной стороны улицы, с другой – маленький мангал. Меню нет – продают только курицу, капусту и лепешку. И это была одна из самых вкусных куриц, как в детстве, когда я ел настоящую, деревенскую. Она была замаринована в соусе, похожем на наш кетчунез, и приготовлена на углях. Потрясающий аромат был слышан даже через дорогу.

Жены племени Масаи

Назавтра, после сбора туристической группы на площадке к нам присоединился высоченный парень, похожий на молодого Луи Армстронга – Николо-Лосан с Карибских островов. У Николо были длиннющие дреды, ниже колена. Он джазовый певец, и у него была с собой гитара – потрясающей энергетики человек. Итак, выезжаем. Часа два едем, наблюдая только природу: открытые пространства, редкие деревья, силуэты гор, много зелени. Никого привлекательнее зебры не встретили. Но потом к нам подбежал парень в красном платке до ног, в украшениях, со шрамами на лице и пробитой губой без одного нижнего зуба. Наверняка пас скот. Ибрагим сказал: «Он из племени Масаи». Поселение Масаи выглядит так: внутри частокола стоят похожие на юрты домишки, собранные из такого же частокола, крыши слеплены из глины и навоза. Ибрагим поговорил с людьми из племени – они назначили нам таксу на вход, и мы вошли в деревню.

Они нас нарядили в ту же одежду, что была на них. Сначала исполнили танец-приветствие, потом разрешили моей супруге танцевать с ними. Масаи феноменально подпрыгивают в высоту с места – думаю, на 40 см и выше, не прикладывая для этого усилий. У всех – белоснежные зубы, потому что они постоянно грызут веточку. У некоторых нет одного нижнего зуба. Почему? Масаи живут в открытой природе, где нет возможности хранить пищу правильно – человек может отравиться. Какое-то время он от слабости не сможет жевать – и родственники через трубочку в это отверстие на месте зуба вливают ему в рот жидкую пищу вроде каш или супов. Многие женщины в Африке коротко стрижены (в племени Масаи в том числе). У них считается эстетичным видеть форму черепа. Он очень своеобразный – мозговая часть явно выделяется.

Когда нас пригласили в дом, стоять в полный рост там было невозможно. Внутри две кровати: одна для мамы, другая для детей. В чаше готовится каша, похожая на клейстер. С нами общался Джеймс – сын вождя. У вождя племени столько жен, сколько он может содержать – здесь было восемь. Джеймс нам рассказал, как происходит совершение брака. Дочерей продают за коров, начиная от десяти голов скота и дороже. Сын должен отправиться в другое племя и выбрать там девушку, предложить за неё цену – и брак заключен, по обоюдному согласию отцов. Жену забрать в свое племя он не может. Сын либо переезжает в племя жены и живет там на птичьих правах, либо, если папа может подкинуть ему еще какое-то количество коров, создает свое племя.

Серенгети, где за нами гнался слон

После визита к Масаям, мы подъехали к воротам парка Серенгети, Ибрагим говорит: «Ребята, здесь вы поймете, почему нельзя выходить из машины. Посмотрите направо». Мы стояли на дороге в чистом поле около небольшого куста, а под ним спал лев. То есть выходить нельзя не потому, что штраф дадут – просто тебя могут съесть.

Сначала мы проехали мимо стада слонов. Отдельно от них шла слониха со слонёнком, но мы его не заметили, стали снимать остальную часть стада. Ибрагим специально выключает двигатель, чтобы не отпугивать животных, а здесь он внезапно завел машину и стал газовать – как только мы отъехали, сзади пронеслась эта слониха. Наверное, она подумала, что мы собираемся напасть на её слоненка и, защищая его, пыталась атаковать.

Самые опасные животные – те, кто имеет рога или бивни. Бегемоты очень опасные: когда вам надо переправиться через реку, он может подумать, что вы нападаете на него, и атаковать. С такой пастью он легко проглотит человека целиком!

Еще у них очень нежная кожа. Если в палящую жару бегемот долго не будет находиться в воде, кожа начнет трескаться, до крови. Иногда они сначала обваливаются в грязи, а потом выходят на сушу – так они могут проходить расстояния, например, от одного источника до другого.

Другое любопытное наблюдение: стада травоядных легко смешиваются – зебры, антилопы, буйволы. Наверное, самое приятное – видеть, как животные реагируют на людей. Звери привыкли к чернокожим, поэтому для них это ещё один вид животных.

На первой ночной стоянке зрелище было потрясающие: лежат черепа буйволов, какие-то обезьяны смотрят на нас с любопытством. Это была просто площадка, где стояло сооружение с бетонными стенами – какая-то «полуполевая» кухня. А теперь короткий инструктаж перед тем, как спать. Залезли в палатку – и до самого утра не вылезаете. Если вам захотелось выбраться ночью, открываете маленькую щелочку, ярко включаете фонарь и светите в разные стороны – ищете две зеленые точки. Если находите – закрываете щёлочку и спите до утра. Если нет – вышли, быстро сделали свои дела, и возвращаетесь. Но лучше спать. Лично я спал как убитый. Зато утром Николо и моя супруга бурно обсуждали: «Ты слышал?» – «Да, слышал!» Я спрашиваю, о чем они говорят. Рассказывают, ночью слышали хихиканье. Николо ночью спросил, не выглядывая из своей палатки: «Ибрагим?» – «Гиены». – «Что делать?» – «Спите». Гиены были совсем рядом.

Схватка львов с гиенами и буйволами

Мы проснулись в шесть утра и отправились дальше. Только продрали глаза и видим: две львицы доедают буйвола – скорее всего, была ночная охота. С разных сторон к ним поступают гиены – мы насчитали порядка одиннадцати. Схватка, очевидно, будет неравной, потому что львиц только две, они уже сыты и двигаются медленнее. А гиены голодные, тем более, нападают – будут сильнее. Хоть львица с одного удара может гиену эту убить, последние аккуратны, выбирают тактику. И ясно, что вот-вот начнется схватка. Как вдруг с противоположной стороны в круг врываются семь буйволов и разгоняют в разные стороны львиц и гиен. Думаю, для львиц это было спасение.

В это же время в шестистах метрах спокойно стоит жираф и ест свой завтрак, периодически поглядывая в сторону схватки. Ибрагим объяснил: «А что жирафу переживать? Он ударом ноги убивает льва». Это не значит, что жираф – самое защищенное животное. Когда речь идет о выживании, хищникам плевать, кого есть. Схватка всегда происходит кровопролитная. Нередко можно встретить зебру оторванным ухом, с покалеченной мордой или со шрамами от когтей.

Нгоронгоро и дреды Николо

Нгоронгоро раньше был вулканом около пяти тысяч метров в высоту. Гора опала, а обрамления кратера остались. Внутри находится равнина, где мало деревьев, а потому там доминируют травоядные, потому что хищникам сложно на них охотиться: в траве очень сложно спрятаться. В Нгоронгоро вы в любой момент поворачиваете голову и видите минимум двадцать голов антилоп, газелей, буйволов.

В Нгоронгоро Николо стал делать необычную вещь. Достал ножницы, отрезал один дред и выкинул. Я спросил, что он делает, и этот весельчак вдруг стал абсолютно серьёзным. «Понимаешь, черные люди расселились по миру после рабства. Я оказался на Карибских островах не потому, что моя бабушка путешествовала и решила там остаться, а потому что её насильно вывезли. Африка – это наш родной дом. Я с детства отращивал волосы, потому что знал: когда-нибудь отправлюсь сюда. Я хотел бы после себя что-то оставить». Во время нашего путешествия он срезал все дреды по очереди и разбросал их в разных частях Нгоронгоро, Серенгети и Маньяры. Он был счастлив. А потом около Hippo lake Николо сел на камни, взял гитару и затянул лирическо-грустную песенку, которою сдабривал музыкальными словесными вставками типа «пум-пурум-пурум». Его переполняли чувства.

В кратере Нгоронгоро осталось меньше десяти черных носорогов. Большая удача увидеть хотя бы одного на расстоянии километра. Мы в один день повстречали сразу двух! Во всех машинах есть рации, и когда водитель видит что-то интересное, он сразу сообщает свои координаты остальным. Но наш Ибрагим был хитрец: когда мы увидели носорога, он рацию не включил, сказав: «Сначала вы посмотрите, а потом я расскажу остальным». Когда мы уже увидели второго носорога, он сообщил остальным водителям. Носорог нам даже перебежал дорогу – выглядит, как английский бульдожка. Правда, в холке достигает почти два метра.

Как слоны хоронят друг друга

Продолжительность жизни слона – 60-80 лет. За день ему нужно съесть 250 килограмм еды, и он ест абсолютно всё. Поэтом у них шесть раз за жизнь стираются и меняются зубы, но в седьмой раз уже не растут. Когда зубы стираются, то становятся совсем маленькими, и слон не может нормально питаться, поэтому уходит на болото – там растет маленькая трава, которую проще есть. Слон начинает худеть, и именно поэтому умирает. Я спросил у Ибрагима: если в теории слону поставить искусственные зубы, он сможет прожить ещё? Он сказал – да.

На болотах находятся и слоновьи кладбища. Мы проезжали мимо огромных, просто чудовищного размера костей. Ибрагим, который давно работает на маршруте, рассказал, что слон лежит здесь уже второй год: «Я видел, как этот слон умер. Пришло стадо слонов, один уже лежал – было понятно, что он умирает. Сорок дней проезжал мимо этого места – слоны всегда были рядом и отгоняли хищников, хоть им здесь тяжело найти пищу. Стояли до тех пор, пока слониху не начало поглощать болото». Однако это не в привычном понимании болото – это не топь, просто мягкая почва. На сорок первый день слонов уже не было – лежащий слон был уже таким разложившимся, так что представлял интерес разве что для птиц.

Секреты скорости гепарда и шакалы с большими ушами

На расстоянии 300-400 метров видим силуэт сидящего гепарда. Спрашиваем, можно ли подъехать поближе. Ибрагим сворачивает и едет к гепарду. Тот ноль внимания, ищет добычу. Черные полосы на морде выступают как отражатели света. Когда он бежит, лучи солнца поглощаются ими, поэтому гепард всегда четко видит, кого он догоняет. Секрет бега гепарда – в его огромном хвосте, который является амортизатором. Поэтому гепард всегда бежит прямо, и поворачивают только передние лапы, а задние двигаются только вперед, не уходя в стороны. Скорость, которую развивает гепард – примерно 180 км/ч. Видео гепарда, который несется с такой скоростью произведет больший эффект, чем Ламборджини.

Очень забавны шакалы: у них большие уши, но они их всегда поджимают. Видел сцену, когда львы доедали буйвола. Они уже подкрепились, пытаются лечь спать, но видят, что люди здесь, надо «показывать себя». Шакал заметил, что львы отвлеклись и начал подкрадываться. Шаг – встал, шаг – встал. Наконец хватает кусок мяса и стоит такой: «Я ни при чем». Ещё два шакала стоят сзади, и на мордах написано: «Может, не надо, ну его?» А шакал уже схватил кусок и вот-вот его понесет, но тут лев привстает – шакал падает в траву, и его не видно. Лев встал, подошел к нашей машине, заглянул, обошел кругом и ушёл. Шакал за это время пришел в себя, встал и снова стал пытаться оттащить мясо.

О чем говорят африканцы

Остальная часть нашего путешествия была посвящена прекрасному острову Занзибар. Столица острова – город Стоун-Таун – скорее поношенная, чем откровенно бедная. Если в азиатских регионах много пятилетних детей, которые что-то продают на улице, то здесь первый торгующий ребенок, которого мы увидели, был 15-летнего возраста. В городе много детей: они катались на машинках, играли, бегали, шли со школы – были счастливыми. За это – большое уважение взрослым.

В Стоун-тауне есть уголок, который называется Jaws corner (Угол челюстей). Здесь собираются все жители города и, как сказал наш гид мистер Хамиз, «делятся идеями»: обсуждают политику, жизнь, цены. Про политику здесь особенно любят поговорить. Год назад в Танзании пришел к власти новый президент, который начал бороться с коррупцией, и начались подвижки в реструктуризации страны. Когда мы приезжали, там были выборы, и мы видели, как на улице выступали перед народом депутаты. Например, возле сливной трубы собралось множество людей, и депутат показывал на нее, тряся пальцем, мол «вот как предшественники всё запустили».

Ибрагим рассказал, сейчас действительно переломный момент. От многого, к чему они привыкли, нужно отказаться, но люди на позитиве, потому что понимают: они на пороге изменений. Несмотря на жизнь за чертой бедности, солнце 360 дней в году не дает унывать. Если идет дождь, то он, скорее, в радость. С кем бы вы ни разговаривали – у людей нет апатии. Никто не скажет: «Ты турист, тебе хорошо, есть деньги». Люди не грузят своими проблемами: как им тяжело и как мало зарабатывают, что надо десять детей кормить. Африканец говорит: солнце прекрасно, «хакуна матата», не надо ни о чем париться. Нет, они не курят – там вообще 80% мусульман, даже пьют мало.

Самое прекрасное – это их разговоры. Ещё во время Серенгети мы попросили Ибрагима отвести нас куда-нибудь, где можно посмотреть на настоящую жизнь людей. Он отвел нас в город Моша. Сели в обычное уличное кафе: там везде алкоголь в целлофановых пакетиках продается. Жена попросила овощи. Ибрагим переводит официанту – и разговор идёт минут пять-семь. Николо объяснил, что это такая специфика общения. Заказ кофе происходит примерно так. «Как ты думаешь, а могу я выпить чашку кофе?» – «Вроде ничего этому не мешает. Ты любишь кофе?» – «Да, я люблю кофе, поэтому я бы и хотел его выпить» – «Здорово. Я тоже, кстати, люблю кофе. А ты пьешь его с молоком?» – «Нет, я же черный, я пью его только черным». – «Понятно» – «Так могу я выпить кофе?» – «Я думаю, что этому ничего не мешает, в принципе». У таксистов тоже есть отличительная черта – они сразу договариваются о поездке туда и обратно, и не берут деньги вперед. Мол, все равно договорились – потом и заплатите. Все подряд говорят «хакуна матата» – «живи без забот». Тот же официант подходит: «Вино будешь?» – «Нет». – «Хакуна матата!» – «Хакуна матата». И ушел.

В Танзании бесплатное школьное семилетнее образование. Учат всё, что пригодится: математику, суахили, английский. А вот высшее образование непосильное: $1200 в месяц. Средняя зарплата – $200 в месяц, если повезет – чтобы зарабатывать эти деньги, надо что-то уметь. Большинство граждан задействовано в сельском хозяйстве. При этом развитие людей не останавливается. Им сложно, но можно находить книги. Есть телевидение, какой-никакой интернет. Как и везде: если есть доступ и желание, можно освоить любые знания. Люди стремятся к чему-то, и есть о чем с ними поговорить. Даже взрослые мечтают – и это здорово. Джеймсу из племени Масаи 27 лет, но он все ещё мечтает стать врачом, хоть и понимает, что сейчас это непосильная задача.

Ну и последнее. Вместо вывода. Перед самолетом мы были в лоджи с видом на пик Килиманджаро. Когда я смотрел на него, у меня появилась мысль: «Если Африка – это колыбель человечества, то у человечества было замечательное детство».