Госдеп США все еще считает Беларусь страной авторитарной, но уже никто не называет нас «последней диктатурой Европы». Экономические санкции приостановлены, чиновникам разрешили выезжать в Еропу и США, а президент даже выступал в ООН и встречался с Обамой. Беларусам вернули возможность получать американские визы в Минске. Но вопросов осталось гораздо больше, чем решений. TUT.BY поговорил с одним из спикеров форума «Минского диалога», бывшим старшим сотрудником по России и Евразии в международном институте стратегических исследований, а нынче старшим научным сотрудником Корпорации РЭНД в Вашингтоне Самуэлем Чарапом.

Про отношения Беларусь-США

Они явно улучшились с 2008 года, когда была высылка посла или даже с периодом введения санкций, то есть с 2004 годом. Понятно, что никакого прорыва не было — послы все-таки не вернулись, но отношения явно улучшились с тех времен. Но тут надо понимать, что при нынешних обстоятельствах есть предел этого прогресса.

В условиях введения санкций есть конкретные требования по соблюдению прав человека и политическим заключенным. И наверняка при изменении этих обстоятельств что-то изменится. Но напряженность отношений длится уже столько времени, и столько воды утекло, что уже не поймешь, что конкретно надо делать. Наверняка на уровне Государственного Департамента США к вашему Министерству иностранных дел выдвигаются какие-то конкретные требования, но насколько они выполнимы, мне трудно сказать. Но, по-моему, ни одна из сторон не понимает, как выйти из этой ситуации при сохранении общего статус-кво именно внутри Беларуси.

Про положительные сдвиги на фоне конфронтации с Россией

Уже скромные, но сдвиги, которые были, случились как раз после 2014 года — это, в первую очередь, приостановка санкций. И понятное дело, что Беларусь уже не рассматривается только исключительно со стороны правозащитной темы после 2014 года, и как говорится в новой доктрине национальной обороны США, мы сейчас находимся в новой эпохе соперничества между велики державами, и это призма, через которую рассматриваются отношения практически со всеми странами. Таким образом Беларусь выглядит иначе. Если говорить о каких-то заметных, материальных вещах, то мне, родовому американцу, теперь не нужна виза, чтобы съездить в Минск — это немаловажный момент улучшения отношений.

Про имидж миротворца

Я выражение «последняя диктатура Европы» по отношению к Беларуси не слышал в США уже несколько лет. И, конечно, весь Запад безусловно оценивает роль, которую Беларусь играет как переговорная площадка. По-моему, до Швейцарии Беларуси еще далеко, но по крайней мере изменения в имидже есть. Особенно среди тех, кто занимается внешней политикой, Минск упоминается совсем в другом ключе: о нем теперь говорят как о переговорной площадке по самому острому конфликту в Европе.

Я согласен, что принципиально внутри Беларуси ничего не изменилось. Но имидж — одно, а реальность — это другое. Я бы сказал, что иногда восприятие важнее, чем реальность. Хотя есть определенные изменения и внутри Беларуси, например в сфере обороны и безопасности, подхода к ЕАЭС. Но это больше тактические вещи, не сильно влияющие на жизнь простых беларусов. И на все это влияет, скорее, подход Запада, который меняется больше, чем сама Беларусь.

Про снятие санкций 

О том, как выйти из-под санкций, лучше знают беларуские дипломаты и американские органы, вводившие их. Но, по большому счету, так как санкции к Беларуси закреплены в законе, трудно полностью изменить концептуальный подход к их принятию или снятию из-за каких-то внешних обстоятельств. То есть даже если разгорится еще какой-то конфликт в регионе, а Беларусь будет сохранять нейтралитет, то это не означает, что с нее автоматически снимут санкции. Если кто-то станет плохим, Беларусь тут же не станет для всех хорошей. По крайней мере есть предел этой динамики, потому что та динамика, которую вы описываете, она, конечно, присутствует в определенной мере, но не думаю, что она может кардинально менять положение дел.

Про балансирование и «ласковое теля»

Я согласен с тем, что у Беларуси нет другого выхода, как балансировать. Ей нельзя полностью падать в российские объятия и стать полностью прозападной она не может. Какая-то многовекторность — это естественное положение вещей. Но, если честно, я не люблю термин пророссийский, даже когда речь идет о лидерах, не говоря уже о странах. У всех шести стран «Восточного партнерства» в отношениях с Москвой есть определенные сложности, к тому же Беларусь и Армения еще являются и союзниками России в военном смысле. Но, по-моему, надо избегать таких терминов как «пророссийский» или «прозападный», потому что лично я уже в нынешней обстановке не понимаю, что это значит. Сейчас эти слова используются элитами стран, чтобы привлечь голоса избирателей на свою сторону, потому что Запад у всех ассоциируется с реформами и экономическим процветанием. Поэтому главный вопрос — это не прозападный или пророссийский, а какие конкретно отношения страна имеет или хочет иметь с тем или иным государством и как этой конкретной стране в обстановке новой холодной войны выжить и избежать возможной угрозы своей собственной безопасности, а может даже получить какие-то бонусы, если это возможно при этой новой обстановке.

Конечно, когда есть геополитическая напряженность, некоторые вопросы как, например, права человека, выпадают из повестки дня или по крайней мере отходят на задний план. Это невыгодно населению стран, но выгодно элитам страны.

Про решение дипломатами внутренних вопросов

Люди, отвечающие за внешнюю политику Беларуси, наверное, не могут решить принципиальные вопросы, в которые упирается сегодняшний предел двусторонних отношений, если речь идет о каких-то внутренних процессах. Последние год-два беларуские дипломаты в этом плане работают профессионально и используют момент для расширения диалога и интенсификации контактов. Но не думаю, что выход за эти рамки в их руках. При этом не надо забывать о том, сколько всего интересного происходит в США и во внутреннем и во внешнем плане. Поэтому акцентировать внимание именно на Беларуси наверное нынешней администрации Белого дома будет сложно. Не знаю, это плюс или минус.