Минчанина Андрея Головача признали невиновным в получении взятки. Он просидел в заключении больше четырех лет, его трижды оправдывали. Журналистам TUT.by Головач рассказал, как продолжается жизнь после судебных тяжб. KYKY цитирует главное.

Кто такой Андрей Головач?

Главный инженер Минского завода колесных тягачей. Его задержали в мае 2015 года и вменили получение взяток на сумму более 180 тысяч деноминированных рублей. По первому делу Андрея оправдывали трижды, но в последний раз после оглашения приговора тут же снова арестовали в зале суда. Подозревали, что он получил взятку в размере 192 тысячи долларов и 35 тысяч евро. Обвинитель запрашивал девять лет колонии усиленного режима, но суд пришел к выводу, что Головач не совершал преступлений. Его освободили 19 июля 2019 года.

О первых днях на свободе

«Впечатления такие, что словами не передать. В выходные с дочками и внучками сходил в парк Челюскинцев, Ботанический сад. Устал. Когда столько лет сидишь в четырех стенах, движения практически никакого нет, отвыкаешь от длительной прогулки. Но все равно это было очень приятно, об этом так долго мечталось!

Первое, чего хотелось, – съесть жареной картошки с яичницей. В СИЗО привыкаешь к одним и тем же продуктам. Такие домашние хлопоты особенно начинаешь ценить, для меня, человека действий, сидеть в замкнутом пространстве очень сложно. Ничего сделать нельзя, некуда приложить руки».

О том, почему не сменил работу

«Я не боюсь ответственности. Сейчас все зависит не только от меня. Во-первых, приговор не вступил в законную силу, еще не известно, будет ли его обжаловать прокуратура. Во-вторых, решение о моем возвращении остается за руководством МЗКТ. Лично я бросать свой родной завод не хотел бы. Всю жизнь проработал на одном месте, и многое из того, что сделано на МЗКТ, сделано с моим участием. Завод многое для меня значит. Вся трудовая жизнь связана с ним».

О письмах из СИЗО

«Я очень благодарен своим защитникам за работу! Но самое главное – меня поддерживала моя семья. Переписка стала единственной возможностью общения. За эти годы отправил только жене 1036 писем, писал практически каждый день – это как поговорить с родным человеком. Сейчас привез все письма из изолятора домой, хочу их оставить. Прошлое нужно помнить, обязательно его оценивать, делать выводы».

О том, почему не признал вину, чтобы сократить срок

«Сокамерники спрашивали не раз, стоит признавать вину или нет. Всегда отвечал:

«Если ты совершил, признавайся, проси суд о снисхождении. Но если невиновен, зачем себя оговаривать?» Для себя решил, что буду бороться до конца».

О задержании сразу после оправдания

«Очень четко помню тот момент, и первая мысль: «Неужели сегодня буду спать дома?» А когда после оглашения приговора увидел оперативников, которые ко мне спешили, понял: ничего не будет. Наверное, так задерживать не по-человечески, хоть бы дали обняться с семьей. Это очень тяжело, когда не можешь дотронуться до родного человека, только в прошлую пятницу смог обнять жену и дочерей.

По закону свидания возможны достаточно часто, но это стало механизмом воздействия на человека. Если скажешь так – получишь свидание, не скажешь – не получишь. С точки зрения справедливости это неправильно. Например, первое свидание с женой мне дали через один год и семь месяцев после задержания, видели друг друга через решетку и стекло, когда говорить с человеком можешь, а дотронуться – нет. Всего у нас было пять-шесть свиданий».

О том, стоит ли бежать из Беларуси

«Каждый решает сам. Я придерживаюсь того, что если у человека есть родина, он должен жить на родине, работать здесь. Даже не рассматриваю варианты о переезде, уезжать из страны не собираюсь. Во-первых, потому что чувствую за собой правоту. Во-вторых, хочу заниматься любимым делом на родном заводе».

О том, что делать в такой ситуации

«У меня часто интересовались, что делать человеку в ситуации, в которой находился я.

Тут два варианта. Или биться головой о стенку, но это бесполезно и бессмысленно. Или доказывать свою правоту, неважно, сколько времени это займет.

Некоторые обвиняемые сидят и молчат на суде, я так себя не вел, старался каждому свидетелю задавать вопросы, доказывать суду свою правоту. Мне было легко в том смысле, что, когда ты говоришь правду, тебя невозможно запутать».

О том, чего не хватает в СИЗО

«Свободы! Больше ничего не нужно. От голода в изоляторе не умрешь. Самое страшное для человека – изоляция, начинаешь чувствовать беспомощность. Я всю жизнь считал, что человек – творец своей судьбы, он сам на нее влияет, а там от тебя ничего не зависит. Поднимают по расписанию, покормили, сводили на прогулку – и все».